– Ну…
– Даже если на странице пять-шесть строк, а остальное
картинка. Мария Никитична, это неплохо, я ведь знаю, как нынче платят
переводчикам.
– Это смотря каким! – гордо заявила я. – И
смотря в каком издательстве.
Он промолчал, но я так и увидела его насмешливую улыбку.
Меня сразу бросило в жар.
– Что ж, в принципе я согласна, а какие у вас сроки?
– Сроки? Сроки, уважаемая Мария Никитична, сжатые.
– Насколько сжатые? – уточнила я.
– Месяц!
– А сколько страниц?
– Триста пятьдесят. Это для вас реально?
– Трудно сказать… Надо сначала взглянуть на текст.
– Там очень много иллюстраций. Полагаю, вы справитесь.
Вы могли бы завтра заехать в редакцию? Если вас все устроит, мы сразу же
подпишем договор.
Я хотела спросить об авансе, но дурацкая гордость не
позволила. Ничего, завтра спрошу, а может, и спрашивать не придется, может, он
сам все скажет. Я записала адрес издательства и обещала прийти в половине второго.
На том разговор закончился.
Неужто повезло? Правда, триста пятьдесят страниц за месяц –
это круто, но и тысяча семьсот пятьдесят долларов за месяц – тоже не жук
начихал. Ничего, справлюсь, буду сидеть с утра до ночи. Только бы до завтра эта
работа не уплыла куда-нибудь, а то ведь все бывает. Нет, глупости, никуда она
от меня не уплывет, и вообще… Кажется, для меня начинается полоса везения.
Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! Поплевав через левое
плечо и постучав по дереву, я снова взялась за утюг и сама не заметила, как
перегладила гору белья.
Утром, принимая душ, я вспомнила вчерашний разговор с
Борисом Евгеньевичем, который носит такую малопривлекательную фамилию –
Вырвизуб. А у него очень приятный голос, подумала я, и манера говорить тоже
приятная. Что, если он мне понравится? Надо привести себя в порядок, на всякий
случай. Да и вообще, когда идешь в незнакомое место, нельзя выглядеть лахудрой.
А еще – нельзя опоздать даже на минутку.
Пусть Вырвизуб увидит, как я хороша собой, а главное,
пунктуальна.
Ровно в половине второго я уже звонила у какой-то довольно
обшарпанной двери без вывески. Мне открыл здоровенный детина, впрочем, вполне
вежливый.
– Вы к кому? – осведомился он, глядя на меня
сверху вниз.
– К Вырвизубу!
– Фамилия?
– Шубина.
– Проходите. Вторая дверь направо.
Не успела я и шагу сделать, как вторая дверь направо
распахнулась, и оттуда высунулся весьма потертого вида мужчина в маленьких
модных очках.
– Мария Никитична? Вы поразительно точны! Прошу вас в
мой кабинет!
Кабинет был довольно тесный, весь заваленный рукописями,
книгами, дискетами. Там помещался только средних размеров стол и два даже с
виду неудобных кресла. Усадив меня в одно из них, он восторженно на меня
уставился.
– Рад знакомству, много о вас слышал хорошего, и,
надеюсь, мы найдем общий язык.
Я промолчала.
– Вот, Мария Никитична, эта книга! – Он протянул
мне огромную по формату книгу в ослепительно красивой лаковой
суперобложке. – Я вас оставлю минут на десять, а вы пока ознакомьтесь… – и
с этими словами он вышел из кабинета.
Я быстро раскрыла книгу, пробежала глазами первую страницу,
заглянула в конец, в середину и радостно перевела дух. Это было именно то, что
надо. Легкий изящный текст, очень много иллюстраций… Я, безусловно, за месяц
справлюсь, однако перед Вырвизубом надо разыграть небольшой спектакль, чтобы не
думал, будто делает мне одолжение.
Он вернулся ровно через десять минут. Тоже демонстрирует
пунктуальность и обязательность.
– Ну-с, дорогая Мария Никитична, каково ваше решение?
Месяца вам хватит?
– Да как вам сказать… Это очень большой объем, но дело
даже не в этом…
– А в чем же? – встревожился он.
– Тут масса специальной терминологии, которой я,
естественно, не знаю. Понадобится куча всяких справочников, консультаций, а это
все требует времени.
– Сколько?
– Что?
– Сколько времени это потребует?
– Так сразу трудно сказать…
– И все же? Две недели, месяц?
– Может быть…
– Но это катастрофа! Настоящая катастрофа!
– Две недели – катастрофа? – удивилась я,
прекрасно знакомая с издательской практикой.
– Но мы уже потеряли два месяца с первым переводчиком,
который книгу запорол, а вас мне так рекомендовали, сказали… что вы работаете
хорошо и быстро… Мария Никитична, умоляю вас, выручите! Век не забуду.
Я молчала.
– Хорошо, семь долларов за страницу! – выкрикнул
он вдруг. – Меня это разорит, но я просто не могу подвести наших немецких
партнеров.
Вот это да, возликовала я. Только не надо показывать свое
ликование.
– Ну что ж, пожалуй, это меня устроит. Однако какие у
меня гарантии?
– Что вы хотите сказать? – не понял он или сделал
вид, что не понял. – Мы сию же минуту заключим договор, и я выдам вам
аванс, ну, скажем, триста долларов. Вы это имели в виду?
– Нет, не совсем… То есть я согласна, но давайте
заранее договоримся: я представляю рукопись, и в тот же день вы платите мне всю
оставшуюся сумму. Товар – деньги!
– То есть как? – опешил он. – Но нужно ведь
время на одобрение рукописи… И вообще…
– На одобрение моей рукописи вам хватит и четверти
часа, – нахально заявила я.
– Иными словами, вы мне не доверяете? – горестно
вздохнул Вырвизуб.
– Извините меня, Борис Евгеньевич, но мой печальный
опыт…
– Да-да, я знаю, – быстро закивал он, –
многие сейчас ведут себя нечестно, в издательском деле проходимцев хоть пруд
пруди, но я… Я согласен на все ваши условия, дорогая моя Мария Никитична! Вера!
Вера!
На пороге возникла сухопарая дама с бледно-сиреневыми
волосами и без тени улыбки на жестком лице.
– Вера, бланк договора! – потребовал
Вырвизуб. – Я сам все оформлю!
Пожав плечами и не удостоив меня даже взглядом, она вышла и
тут же вернулась с бланками в руках. Через десять минут я уже подписала договор
и положила в сумочку триста долларов.
Внутри у меня все пело, и даже Вырвизуб показался просто
душкой, особенно когда предложил довезти меня до дому на своей машине, поскольку
поваренная книга оказалась довольно увесистой. Я с благодарностью приняла это
предложение, тем более что теперь в самом деле каждая минута на счету. Он довез
меня до дому и даже поцеловал на прощание руку. В этот момент в его тусклых
глазах мелькнуло выражение живейшего интереса ко мне, но уже не как к
переводчице. Так вот почему он так легко накинул два бакса за страницу.
