Мы опять сели за столик. Подали горячее. Я молчала,
мучительно соображая, что бы такое наврать и не ехать на дачу. Странно… Мне
ведь так хотелось остаться с ним наедине, но ослушаться своего внутреннего
голоса я просто не могла, такое уже бывало и никогда ни к чему хорошему не
приводило.
– Маша, что случилось? – вдруг спросил он.
– Ничего не случилось.
– Но я же вижу… У тебя переменилось настроение… Ты не
хочешь ехать со мной на дачу? Почему?
– Не знаю…
– Но не хочешь?
– Не хочу, – честно призналась я.
Он пристально смотрел мне в глаза.
– Ты просто не хочешь на дачу или… Или не хочешь быть
со мной?
– Не хочу на дачу! – твердо ответила я.
Он с облегчением улыбнулся.
– Не хочешь, не поедем! Может, ты и права… Не стоит
торопить события. А скажи, если бы вчера не возникла твоя племянница, ты бы
прогнала меня?
– Нет, не прогнала бы…
– Ты странная женщина, но от этого еще более волнующая…
Пойдем потанцуем, мне так хочется снова тебя обнять…
Я тоже жаждала вновь очутиться в его объятиях. Он был выше
меня на целую голову, и в какой-то момент я просто прижалась лицом к его груди,
чувствуя его запах, такой мужской… Вдруг я ощутила, что он напрягся и несколько
ослабил объятия. Я подняла голову. У него было уже совсем другое лицо.
Безразличное, с натянутой неестественной улыбкой. К счастью, музыка смолкла, и,
мы вернулись к столу.
– Максим, что случилось? – тихо спросила я.
– Ничего не случилось, просто… У меня заболела нога.
Он явно врал. Но в конце концов, меня это пока еще не очень
касается. Я незаметно обвела взглядом зал.
Ага, так я и думала! Появилась новая компания, пять человек.
И одна дама из этой компании разглядывала меня горящими от любопытства глазами.
Какой все-таки умный мой внутренний голос. Максим испугался! Очевидно, эта дама
знакомая его жены. Что ж, я не могу его за это осуждать. С женой он живет всю
жизнь, а меня видит третий раз. Вещи несопоставимые. Только вот одно я знала
точно – видеть его испуганные глаза мне не хочется. Не хочется и все тут!
– Максим, у вас есть какие-то дела с германоязычными
странами?
– Что? – совершенно ошалел он.
– Ну, с Германией, Австрией, Швейцарией?
– Да, с Германией… Но…
– Вы подойдите к вашей знакомой, которая так и ест меня
глазами, и скажите, что я или представитель этой фирмы, или его жена…
Он смотрел на меня с недоумением, а потом вдруг
расхохотался.
– Вы действительно потрясающая женщина! А я осел! Самый
настоящий осел. Простите меня.
– Это подруга вашей жены? – не удержалась я.
Он замялся.
– Да… Но это не имеет никакого значения. Поверьте,
Маша.
И все-таки настроение было испорчено. Чувствовалось, что он
все время помнит о присутствии этой дамы.
И наконец я не выдержала:
– Макс, мне пора!
– Как? Почему? – не слишком искренне удивился он.
– Поздно, скоро двенадцать, – у меня там Белка
одна…
– Жаль…
Он жестом подозвал официанта и попросил счет.
Потом достал из кармана таблетку и запил водой.
– Это для гаишников или вам нехорошо? –
поинтересовалась я.
– Не скажу, что мне очень уж хорошо, но таблетка для
гаишников.
Официант принес счет и удалился с подаренными мне цветами.
Заметив мой удивленный взгляд, Максим сказал:
– Он их упакует. Я хочу, чтобы вы взяли их с собой.
– С удовольствием. Спасибо.
Выходя из зала, он с улыбкой кивнул подруге жены.
Та в ответ загадочно улыбнулась.
Когда мы уже сели в машину, он вдруг расхохотался.
– Почему вы смеетесь?
– Маша, нас сегодня прервали почти на том же самом
месте, что и вчера. Знаете, что это значит?
– Что нам не стоит и пытаться сойти с этого места?
– Отнюдь! Просто Бог любит троицу, и потому обязательно
в следующий раз опять случится что-то подобное. Но зато потом…
– Что будет потом?
– Потом уж все будет как надо! Только следует поскорее
разделаться с этим окаянным третьим разом.
Давайте встретимся завтра!
– Завтра?
– Да, завтра! Ох, черт, я забыл! Завтра день рождения
сына! Машенька, я позвоню, ладно?
Он довез меня до подъезда.
– Как не хочется прощаться, Маша.
– Мало ли что не хочется! Сегодня вам следует вернуться
пораньше. Чтобы не возникло никаких подозрений!
– Не надо об этом думать. Маша. Это мои проблемы!
– Ах да, простите! Всего хорошего, Максим! Спасибо за
цветы!
Я выскочила из машины и, чуть не плача, вбежала в подъезд.
Но привычка есть привычка, и я открыла почтовый ящик. Оттуда выпала записка:
«Машенька, я все поняла! И уехала к Лизе! Прости за все! Твоя Белла».
Вот тут я дала волю слезам. Стояла в подъезде и рыдала, как
дура. Но вдруг услышала, что кто-то входит, и шагнула к лифту.
– Маша!
Я резко обернулась.
– Маша, ты плачешь? Из-за меня, да? Маша, милая моя!
Он схватил меня, прижал к себе, потом отстранился немного и
стал целовать, куда попало, в глаза, в нос, в щеку.
– Почему ты вернулся? – я первый раз сказала ему
«ты».
– Не знаю… Мне показалось, что тебе плохо… И. еще…
захотелось попросить прощения… поцеловать… Не знаю! А что это у тебя в
руках? – заметил он Белкину записку.
Я молча отдала ее ему.
– Маша! – закричал он. – Маша, какое счастье!
Я хотела спросить, не лучше ли ему вернуться домой, потом
вспомнила, что это не мои проблемы, и нажала на кнопку лифта.
Он ушел только утром, сказал, что поедет прямо на работу. На
лице его, усталом и осунувшемся, было написано такое счастье, что я засмеялась:
– Макс, погаси свет, а то все у тебя на работе
догадаются, где ты был и что делал.
– Ну и пусть! Пусть лопнут от зависти!
С этим он удалился, а через десять минут позвонил из машины:
– Я хочу сказать… Я, кажется, люблю тебя! – И тут
же отключил телефон.
Я была счастлива! Вот что значит полоса везения!
