Я расхохоталась.
– Ты почему смеешься? – удивился он.
– Два дня назад меня уже приглашали в Египет.
– Кто?
– Один приятель, – неопределенно ответила я.
Он побледнел.
– И что?
– Ничего! Вместо того чтобы загорать на Красном море, я
валяюсь с тобой в постели, и ты все время даешь мне по носу!
– Что это значит?
– Ну, ставишь меня на место! А этого не надо! Я свое
место и так прекрасно знаю!
Он внимательно посмотрел на меня, потом обнял и стал
нежно-нежно целовать.
– Машка, Машка моя, кто это тебя так обижал, а? Почему
у такой красавицы накопилось столько горечи? Забудь, расслабься! Я люблю тебя,
запомни это, заруби на носу, усвой! Люблю! Просто жизнь сейчас такая сложная,
что иной раз даже для любви в ней мало места. Но главное, чтобы любовь была, а
рано или поздно она свое возьмет.
Слова его звучали как самая лучшая, самая любимая музыка. И
даже внутренний голос молчал, как ни странно.
– Думаешь, мне не хочется встретить Новый год с тобой
вдвоем? Еще как! Думаешь, не хочется сесть в поезд и поехать в Таллин или в
любое другое место с тобой? Да я мечтаю! Но…
– Не надо ничего объяснять.
– Но ты усвоила, зарубила себе на носу?
– Конечно.
– А ты… Ты любишь меня? – вдруг спросил он слегка
охрипшим от волнения голосом.
Я уже открыла было рот сказать, что да, люблю, обожаю,
умираю от любви, но тут этот окаянный внутренний голос вякнул: не смей, корова!
И я пролепетала:
– Не знаю, я не могу так быстро… Но мне хорошо с тобой…
По его лицу пробежала тень разочарования.
– Ты полюбишь меня, я постараюсь…
…Ночевать он не остался, ушел в половине третьего ночи.
Обещал, что будет звонить и мы непременно увидимся первого или второго числа. А
я сразу заснула мертвым сном.
Утром, едва продрав глаза, я стала вспоминать вчерашнее. От
легкой и, по-видимому, несправедливой обиды не осталось и следа, это так,
мелочи жизни, а главное – любовь! Свет! Счастье! И фантастическая блаженная
легкость во всем организме, которая бывает после настоящей близости. Я вскочила
с постели абсолютно счастливая и вскоре уже села за работу. Часа в четыре вдруг
позвонил Макс.
– Машенька, как там твой носик?
– Носик? – не поняла я.
– Ты на нем что-нибудь зарубила? – голос его
звучал так нежно и сексуально, что меня опять кинуло в дрожь.
Я сглотнула набежавшую слюну и ответила:
– Да, да, конечно.
– А тебе это приятно?
– У тебя обеденный перерыв? – полюбопытствовала я.
– Да нет, я стою в пробке у Рижского вокзала.
– А, понятно!
– Машенька, я только сейчас вспомнил, ты говорила, что
Костя тоже будет встречать с вами Новый год?
– Да, а что?
– Передай ему от меня привет, если он меня помнит.
Хотелось бы вообще-то повидаться, но…
– Непременно передам, – а сама не без некоторого
злорадства подумала: ага, неловко тебе сейчас встретиться с моим братом, очень
неловко. Хотя, если разобраться…
– Маша, ты почему замолчала?
– От чувств! – засмеялась я.
– Машка, ты чудо! Целую тебя! Кажется, мы сейчас
поедем! Все! Пока!
И чего, спрашивается, звонил? Хотя нет, такие звонки – самое
приятное! Интересно, он говорит, что любит, всем бабам? Есть такие мужики,
которым признаться в любви все равно, что выпить рюмку, а от некоторых не
дождешься, даже если точно знаешь, что он помирает от любви. Но ведь, наверное,
попадаются особи, которые говорят это лишь тогда, когда действительно так
чувствуют? Не знаю, мне пока такие не попадались. Неужели Макс действительно
исключение из правил? Неужели не козел? Сердце радостно забилось.
…Тридцать первого декабря я вскочила ни свет ни заря с
твердым решением: сегодня я даже думать не буду о работе. За последние два дня
я сделала мощный рывок и уже точно знала, что всей работы осталось на десять
дней. Отлично, значит, еще дня два-три могу прогулять.
А потом получу денежки и… И что? Накуплю шмоток?
Это показалось мне не слишком интересным. Если Вырвизуб даст
мне еще работу, то я успею со шмотками…
Нет, надо придумать что-нибудь эдакое, что надолго
запомнится. Но что же?
В этот момент зазвонил телефон. Похоже на междугородку. Я
схватила трубку. Это была моя подруга из Таллина, Марта. Наполовину русская,
наполовину эстонка, она в молодости жила в Москве, а в середине восьмидесятых
перебралась в Таллин, да так там и осталась, выйдя замуж за потрясающе
красивого эстонца по имени Хейно. Однако этот Хейно оказался горьким пьяницей,
и Марта живенько от него избавилась. И теперь, насколько я знаю, тоже жила
одна.
– Машунька, привет! С наступающим тебя, а главное, с
прошедшим. Меня не было в Таллине, и я не могла двадцать второго позвонить!
Поздравляю! Как дела? – единым духом выпалила она.
– Марточка, дорогая, как я рада тебя слышать! У меня
все хорошо! А где ты была?
– В Швейцарии, рождественский тур! Это сказка! Хотя у
нас в Таллине на Рождество тоже красиво! Ты должна когда-нибудь приехать на
Рождество!
И тут меня осенило!
– Марта, слушай, а если я приеду пораньше?
– Пораньше чего? – не поняла Марта.
– Пораньше следующего Рождества?
– Машка! Родненькая! Приезжай когда хочешь! Только
предупреди заранее!
– Я тебя уже предупреждаю! Числа
восемнадцатого-девятнадцатого, может быть, вырвусь дня на три. Примешь?
– Что за вопрос! Ура, Машка! Ты Таллина просто не
узнаешь! А я такой ремонт в квартире сделала! Машка, ты правда приедешь?
– Правда! – уже уверенно ответила я. – Если
успею с документами. Ты случайно не знаешь, сколько времени надо, чтобы визу
получить?
– Кажется, не меньше двух недель. Но ведь праздники… А
тебе обязательно в эти числа?
– Обязательно.
– Почему? Машка, ты что, не одна приедешь?
– Приеду одна! Но…
– У тебя кто-то в Таллине, и я про это не знаю? –
возмущенно закричала Марта.
– Нет, просто он поедет в Таллин в командировку, а я
сделаю ему сюрприз.
– Гениально! Маш, а он кто?
– Приеду, все расскажу, кончай треп. Марта, ты
разоришься!
– Да я звоню не из дома, а из одной конторы. Маш, ну
хоть скажи, он женат?
