Он был из той полосы, а это – новая. И может быть, кто
знает, меня ждет новая встреча? Короче говоря, я воспряла духом.
– Косточка, ты самый лучший в мире брат!
– Неужели ты не знала? – засмеялся он. – Ты,
в общем, тоже неплохая сестричка, так что, считай, мы с тобой еще довольно-таки
везучие люди! И должен заметить, что эта машина тебе здорово к лицу, хоть ты и
рыжая!
…А еще через несколько дней Костя улетел в Швейцарию,
предварительно сняв полдачи, чтобы Белка с Лизой летом жили за городом.
– Боюсь, что раньше осени мне будет не до
визитов, – с грустью сказал он. – Пока войду в курс дела, пока
устроюсь нормально… А вы живите на воздухе. И ты, Маруська, тоже! Там две
комнаты и огромная веранда, места всем хватит.
Но до лета было еще очень далеко. Середина февраля. Я жила
напряженной жизнью, очень много работала, редактировала, рецензировала и
переводила. Геша Глюк рос и хорошел. Он оказался весельчаком и хулиганом, и я в
нем души не чаяла. Примерно раз в десять дней мне звонил Сережа и приглашал то
пообедать, то поужинать с ним. Иногда я принимала приглашение, чаще
отказывалась. Но мы все-таки подружились. Он был на редкость деликатен,
внимателен. Словом, все было совсем неплохо, как говорят, грех жаловаться, и
лишь боль от потери Макса жила во мне. Иногда она была тупой и ноющей, иногда
такой острой, что хотелось Кричать…
Я гнала от себя мысли о нем, но однажды по пути из
издательства я в очередной раз попала в пробку.
Посмотрела влево, и сердце забилось где-то в горле: увидела
«фольксваген» Макса. Он сидел за рулем, а рядом с ним молоденький парнишка,
страшно на него похожий. Сын! Они о чем-то оживленно беседовали. Я внутренне
заметалась. Как быть? Привлечь чем-то его внимание или лучше не надо? Сам он
меня вряд ли заметит: алая «дэу-нексия» ему не знакома. Ну и пусть…
Незачем ему меня видеть, лучше я сама вдоволь на него
нагляжусь. Господи, Макс! Ну почему, почему он так легко от меня отказался? Не
любил? Скорее всего… Я ему просто нравилась, не более. А уж когда про меня
узнала Лидочка, я и вовсе стала обузой. Хорошо, что и я проявила характер.
Зачем ему знать, что я без него почти умираю… Да что там, уже умерла…
Только Татьяна понимала, что со мной творится, ведь внешне я
жила нормальной трудовой жизнью. Подруга уговаривала меня плюнуть на все и
ответить на чувства Сережи.
– Он – чистое золото, Машка. Добрый, щедрый, преданный.
Что тебе еще надо? И он красивый. К тому же молодой и наверняка в койке даст
твоему Максу сто очков вперед.
– Ну это вряд ли, и потом, Танька, дело не в этом. Мы
же с Максом можем часами говорить обо всем на свете, – мы как бы настроены
на одну волну, у нас на все похожие взгляды… Мне иногда казалось, что у нас…
одна душа на двоих.
– Да, это очень заметно… У него, дурища, одна душа на
двоих с его Лидочкой, да и то только потому, что у нее какая-никакая все-таки
есть душа! Она его любит и борется за него. А ты… Курица!
Я жадно смотрела на Макса и не могла наглядеться.
До чего же милое лицо, невыносимая улыбка. Но вот пробка
начала рассасываться, и вдруг он встретился со мной глазами. На лице его
отразилось изумление, а я поспешила отвернуться и больше уже не смотрела в его
сторону. А когда наконец повернулась, рядом ехала совсем другая машина.
Домой я вернулась разбитая и выпила полстакана водки, чтобы
снять жуткую, почти физическую боль.
Потом отключила телефон и легла спать в половине десятого.
.На подушку ко мне забрался Геша Глюк, свернулся клубочком и
громко замурлыкал, словно бы утешая меня.
Я разревелась. Хорошее дело – тяпнула водки в гордом
одиночестве и реву в подушку! Черт, я же хотела сменить кровать! Вот завтра с
утра, благо я свободна, поеду по мебельным магазинам. Хотя лучше сначала
изучить рекламу, позвонить, а потом уж ехать.
Мысль о конкретном деле немного успокоила меня, и я заснула.
А проснувшись, вспомнила, что сегодня восьмое марта и большинство магазинов,
наверное, закрыто. Ладно, раз так, дам себе отдых, поваляюсь, посмотрю
телевизор… Только придется включить телефон, а то меня чего доброго еще объявят
в розыск.
Первым с поздравлением позвонил Вырвизуб, который хворал
гриппом и вчера не был на работе. За ним – Сережа.
– Манечка, я тебя поздравляю с праздником! Можно я к
тебе сегодня заеду?
– Нет, Сереженька, я через полчаса еду к тетке, и когда
вернусь, не знаю, – соврала я. Мне не хотелось его видеть, я боялась
сорваться и уступить его нежным чувствам, а что делать потом, как расхлебывать
эту кашу?
– Но я думал только подарить тебе цветы, ты же любишь…
– Давай отложим это, ладно?
– Как скажешь, – вздохнул он. – К машине
претензий нет?
– Ни малейших, я страшно довольна…
Мы поговорили немного, а потом я сказала, что уже тороплюсь.
Неблагодарная скотина.
Еще звонили старые знакомые мужского пола, и вдруг раздался
звонок домофона. Кто бы это мог быть?
– Кто там?
– Шубина Мария Никитична?
– Да.
– Откройте, пожалуйста, вам цветы прислали!
Я машинально нажала на кнопку домофона. Цветы?
От кого? Неужели опять от таинственного незнакомца?
Я открыла дверь. Молодой человек, очень похожий на
студента-математика, вручил мне огромный, завернутый в красивую кружевную
бумагу букет и пластиковый мешок с чем-то довольно увесистым.
– Распишитесь, будьте так добры!
– От кого это?
– Не знаю, вероятно, внутри есть карточка, – пожал
плечами посыльный.
– От какой вы фирмы?
– Фирма называется «Сюрприз».
– А где ваш офис находится?
– Зачем вам это? Прошу вас, распишитесь.
– Что значит зачем? Я хочу тоже хаказать подарок для
своей родственницы, вот думала, куда обратиться, а тут вы…
– Только, знаете, к нам надо обращаться минимум за
неделю, очень много заказов. Вот вам наши координаты! – И он протянул мне
отпечатанную на плотной бумаге рекламку. – Там есть все телефоны. Звоните!
– Спасибо!
Едва дверь за ним закрылась, я сорвала бумагу с цветов и,
разумеется, это были хризантемы, желтые и сиреневые. А в пакете конечно же
коробка бельгийских конфет. Изумительные цветы, изумительные конфеты на сей раз
ничего, кроме глухого раздражения, не вызвали.
Интересно, кто этот козел? И не надоело ему так развлекаться?
Мне это уже обрыдло. Человек начисто лишен чувства меры. Сколько можно? И что
ему нужно? Ну ничего, теперь я попробую все-таки раскрыть этот секрет.
