Табачный король протянул ему револьвер.
– Возьмите свое оружие, герр Ласкер. Возьмите-возьмите, мне чужого не надо!
Немец взял револьвер и сунул его в карман пальто.
– Что же это происходит, господа? – громко спросил Бостанжогло, обводя всю компанию пылающими глазами. – Вы приходите меня грабить и даже не заряжаете револьверов. Это обидно. За кого вы меня принимаете?
Шахматисты молчали.
– Вы избили моих людей, похитили мою сожительницу, – продолжил Бостанжогло. – Знаете что я сделаю? Я обвиню вас в краже. Да-да, в краже. Вы пробрались ко мне в дом и пытались похитить мою коллекцию золотых украшений. Для верности я подброшу вам в карманы несколько золотых побрякушек. И вы – все четверо – отправитесь в тюрьму по уголовной статье. Мой друг, обер-полицмейстер Петербурга, сделает все, чтобы это случилось без волокиты и лишних проволочек. Я…
Вдруг что-то громыхнуло. Все, кто находился в комнате, вздрогнули и повернули головы на грохот. Ласкер держал в руке дымящийся револьвер, направленный дулом в грудь Бостанжогло.
– Что? – пробормотал недоуменно табачный король. – Как? Он заряжен!
– Не нужно было возвращать мне револьвер, – произнес Ласкер могильным голосом. – И уж тем более, не нужно было рассказывать о своих планах. Для меня репутация важнее жизни, и теперь я пойду до конца.
– Я ее зарэжу! – взвизгнул татарин, прижимая к горлу Анны кинжал.
– А я прострелю тебе твою бритую башку, – сухо ответил ему Ласкер. – Давай, режь! Она не моя невеста, и мне на нее плевать!
Татарин растерянно посмотрел на Бостанжогло.
– Погодите, – пробормотал тот, – не горячитесь. – Он немного подумал, затем повернулся к Чигорину и сказал: – Ситуация безвыходная, Михаил Иванович. Как же нам с вами разойтись?
– Я не хочу, чтобы кто-то пострадал, – глухим голосом ответил Чигорин. – Мы просто уйдем и заберем с собою Анну.
– Вот как? «Просто уйдем и просто заберем»? С чего вы решили, что я позволю вам это сделать?
– Вы сами сказали, что ситуация безвыходная. Вы вооружены, мы – тоже. В барабане у моего друга шесть патронов. Даже если он не попадет в вас с первого раза, у него будет еще пять попыток.
– Четыре, – поправил Бостанжогло. – Одну пулю он уже выпустил в воздух. К тому же ваш друг успеет выстрелить всего только раз. Потом мои люди скрутят его. Пока они будут бороться, я выскользну отсюда тем же путем, что и пришел.
Бородатый Стейниц, до сих пор стоявший молча у стены, взял с комода тяжелый бронзовый подсвечник и заслонил собою дверь.
– Чтобы выйти через эту дверь, вам придется пройти сквозь меня, – сказал он, – а это физически невозможно.
– Ах, вот вы как? – проговорил Бостанжогло, удивленно глядя на австрийца. – Господин Стейниц, что за мальчишество? Вы ведь солидный, пожилой человек!
– Это так, – согласился Стейниц. – Но рука у меня все еще крепкая, и если вы попробуете выйти, я проломлю вам череп.
– Но вы можете уйти прямо сейчас! Если вы так сделаете, я не стану вас преследовать.
– И тем не менее я останусь, – спокойно ответил Вильгельм.
– Гм… – Табачный король перевел взгляд на молодого американца. – Ну, а вы, господин Пильсбери? Почему бы вам не уйти? Вам всего двадцать три года, у вас впереди целая жизнь. Зачем вам лезть в это дело?
– Если вы сделаете попытку выйти, мне придется вас задушить, – пообещал Пильсбери.
Бостанжогло удрученно покачал головой.
– Ну, а вы, господин Ласкер? – спросил он у немца. – Вы-то что делаете в компании этих безумцев? Я всегда считал вас здравомыслящим человеком. Спортсмен, игрок, студент, умница! К тому же чемпион мира! Зачем вам это?
– Если ваш разбойник тронет хоть волосок на голове этой женщины – клянусь честью, я вас прикончу! – пообещал Ласкер, яростно вращая глазами.
– Словарь уголовного арго, страница шестьдесят семь, – пробормотал Пильсбери.
– Н-да… – Бостанжогло горестно вздохнул. – Боже-боже… Куда катится этот мир?.. Ну хорошо. Все мы оказались в ловушке, и надо искать из нее выход. Господин Чигорин, что, если мы с вами выйдем в соседнюю комнату и проведем что-то вроде деловых переговоров?
– Мне с вами не о чем переговариваться, – сухо проговорил Михаил Иванович.
Табачный король усмехнулся и покачал головой:
– Ошибаетесь. У меня есть товар, и я готов его вам продать. Но условия должны быть взаимовыгодными.
Чигорин подумал несколько секунд и сказал:
– Хорошо. Я готов все обсудить. Идемте!
Каюм посторонился, и соперники вышли в соседнюю комнату.
С полминуты все молчали, подозрительно и холодно поглядывая друг на друга. Стейниц по-прежнему стоял у двери, ведущей к лестнице, и сжимал в руке подсвечник. Ласкер целился из револьвера в бритую голову абрека. Каюм держал Анну за волосы, лишь чуть-чуть ослабив хватку. Анна тихонько всхлипывала. Пильсбери стоял у стены и с задумчивым видом осматривал свои пальцы.
– А хорошие револьверы, – сказал вдруг молодой бородач. – Где покупали?
– В Берлине, – ответил Ласкер.
– Так вы немец? То-то, я смотрю, говор какой-то странный. А что, правду говорят, что в Германии все женщины толсты, а мужчины вместо шляп носят на головах рогатые шлемы?
– Нет, неправда.
– А правду говорят, что вы вместо хлеба едите кислую капусту?
– Мы едим ее не «вместо», а вместе с хлебом, – ответил Ласкер.
Бородач обдумал слова немца, покачал головой и протянул:
– Чудно.
И в комнате снова повисла тишина.
Через пять минут Чигорин и Бостанжогло вернулись.
– Отпусти ее! – коротко приказал табачный король абреку.
– Но хозаин!
– Отпусти, я сказал!
Каюм угрюмо нахмурился, но выпустил волосы Анны из своей смуглой, крючковатой лапы. Анна бросилась на грудь Чигорину и зарыдала.
– Ну-ну, – мягко произнес он, поглаживая женщину ладонью по волосам. – Будет.
– Вы можете идти, господа! – с довольной улыбкой объявил шахматистам Бостанжогло. – Мы с Михаилом Ивановичем обо всем договорились!
7
Четверо мужчин и одна женщина неторопливо пробирались по утоптанной тропе. Выцветшее предрассветное небо было мрачным и тяжелым. Все пятеро были бледны и измотаны. Даже у воинственного Ласкера усы не топорщились в стороны, а постыдно обвисли по краям рта.
– Эй, Ласкер, – по-дружески, без всяких церемоний, окликнул немца Пильсбери. – Объясните мне, как так получилось, что ваш револьвер оказался заряженным? Я собственными глазами видел пустой барабан.
