– Слушаюсь.
– По лицу не бить, под дых – можно. – Майор усмехнулся. – К завтрашнему утру он у меня шелковым станет. А когда выпущу – рад будет умчаться подальше и навсегда позабыть сюда дорогу.
Глава 6
1
Люди на улицах таращились на Машу, она кивала им, но редко кто из жителей отвечал ей таким же кивком, в основном прохожие отводили взгляды и спешили по своим делам.
Маша остановилась перед большим магазином с вывеской:
«БАКАЛЕЯ»
Она открыла тяжелую дверь и вошла внутрь. В лицо Маше пахнуло сотней разных запахов – специи, сдоба, кофе, копчености, запах выделанной кожи, пластмассы… В первое мгновение у чувствительной к запахам Маши даже слегка закружилась голова.
Потом в голове прояснилось, и она увидела сидевшего за прилавком, у кассы, человека. Она почему-то сразу поняла, что это и есть «Старик Чадов». Это был высокий, пожилой, очень худой мужчина с тонкой шеей и большой головой. Его волосы – седоватые, свисающие на плечи слева и справа от лысого темени – казались грязными. Темные глаза его были глубоко посажены. Лицо избороздили морщины. Возможно, из-за своей худобы старик производил впечатление очень больного и слабого человека. Это впечатление дополняла ужасно заношенная коричневая хламида, в которую он был одет, – не то пальто, не то длинная шерстяная кофта.
– Здравствуйте! – поприветствовала Маша бакалейщика.
Старик откинулся в кресле так, что голова его почти коснулась плаката, висевшего на стене и бодро призывающего покупать «лучшие товары, какие вы только можете найти в нашей стране».
Бакалейщик оценивающе оглядел Машу, при этом глаза его, тусклые и равнодушные, были холоднее могильных камней.
– Мне рекомендовал ваш магазин Игорь Силович Тихонов, – заговорила Маша. – Он сказал, что здесь я могу найти все, что угодно.
– Доктор Тихонов – уважаемый человек, – проговорил Чадов скрипучим голосом. – Не скажу, что я особо рад знакомству с новыми людьми, но раз уж он указал вам на мой магазин – милости прошу.
Любимова чуть прищурилась и спокойно спросила:
– Вам не нравятся чужаки?
– Я человек привычек. Ценю гармонию порядка превыше всего.
– Я не собираюсь нарушать ваш порядок.
– Вы уже его нарушили, – проскрипел бакалейщик.
– Чем же?
– Тем, что приехали сюда.
Маша придала своему лицу максимально доброжелательное выражение и сказала:
– Мне немного странно это слышать. Обычно люди, живущие в таких глухих местах, как ваше, рады увидеть новое лицо.
– Наше место вовсе не «глухое», – проскрипел Чадов. – У нас есть связь с миром. Но если вам удобнее считать нас дикарями…
– Нет-нет, что вы. – Маша смутилась. – Я не считаю вас дикарями. Но согласитесь: образ жизни, который вынуждены вести жители поселка…
– Вынуждены? – Зрачки старика сузились. – Уверяю вас, девушка, нас никто ни к чему не принуждает. У нас в Хамовичах замечательная жизнь. Никто из жителей поселка не голодает, все пристроены и все довольны жизнью. Если на свете и есть «тихая гавань», то она находится в нашем поселке.
– Что ж, в таком случае я рада за вас, – сказала Маша.
Любимова огляделась. Стеллажи с товарами тянулись в глубь магазина. Здесь и в самом деле можно было найти все, что угодно, – от стирального порошка до бисквитных пирожных.
Маша подняла голову и увидела, что в темном углу что-то висит.
– А это что там у вас? – спросила она.
– Это чучело глухаря, – отчеканил бакалейщик. – Его сделал мой сын.
Маша отвела взгляд и передернула плечами. Старик Чадов заметил это.
– Вам не нравятся чучела зверей? – прищурился он.
– У меня был неприятный опыт общения с чучельщиками, – сказала Маша
[2]
.
Чадов внимательно на нее посмотрел. Затем кивнул и сказал:
– Понимаю. В любой профессии есть мерзавцы и негодяи. Впрочем, я вам свой товар не навязываю. Не нравится – поищите себе другой магазин. – Он неприятно, хоть и едва заметно усмехнулся и добавил: – Одна беда: другого такого магазина в нашем поселке нет.
Маша решила сделать еще одну попытку наладить отношения и сказала мягким голосом:
– Простите, я не знаю вашего имени…
– Вам и не нужно его знать, – отрезал Чадов. – Выбирайте товар, платите и уходите.
– Я, собственно, пришла не за товаром.
– Что?
Маша достала фотографию Глеба и показала бакалейщику.
– Скажите, вам знаком этот человек? – спросила она. – Он мой друг и коллега. Приезжал сюда делать репортаж о заводе по розливу воды. Вы его видели?
– Возможно, – глухо проговорил Чадов.
– Он чужак. Вы должны были его запомнить.
– У меня слабое зрение. А память и того хуже.
Маша недоверчиво улыбнулась:
– Вы и меня забудете сразу после того, как я уйду?
– Возможно.
Некоторое время она держала снимок перед глазами старика, затем вздохнула:
– Хорошо. Тогда взгляните, пожалуйста, еще на одну фотографию.
Она достала из сумочки свадебный снимок и показала его Чадову.
– Это свадьба. Невеста выглядит…
– Вы будете что-нибудь покупать? – спросил вдруг старик.
Выражение его лица стало жестоким. Тонкие губы сжались и сделались острыми, как лезвие бритвы, и, глядя на эту перемену, Маша поняла, что этот старик далеко не так безобиден и немощен, как ей показалось вначале.
Маша покачала головой и ответила:
– Нет.
– Тогда не смею вас больше задерживать.
Зрачки Любимовой сузились.
– Не слишком-то это вежливо, – спокойно сказала она.
Старик поморщился:
– Плевать я хотел на вежливость! Это мой магазин!
– Хорошо. Вы правы. – Маша выдержала паузу, заставляя себя успокоиться, затем произнесла: – Я, пожалуй, куплю у вас кое-что. Подскажите, на каком стеллаже у вас стоит белое вино?
Лицо старика передернулось.
– Мы не продаем алкоголь, – сказал он, странно повысив голос.
– Не продаете алкоголь? – Маша удивленно хмыкнула. – Ладно. Тогда я куплю…
– Нет! – рявкнул вдруг Чадов и подался вперед, глядя на нее злыми, как у рассерженного пса, глазами.
Маша опешила.
– Что?
