– Илья Львович, нам пора лететь! – снова окликнул бизнесмена помощник.
Рутберг молчал, явно колеблясь между желанием помочь Маше и необходимостью лететь на какую-то важную встречу, которая, быть может, сулила ему большую прибыль. Маша решила усилить нажим.
– Я понимаю, что прошу о многом, – произнесла она, по-прежнему глядя бизнесмену в глаза. – Но, если вы мне откажете, я снова отправлюсь туда пешком. И начну подъем прямо сейчас.
Рутберг чуть склонил набок свою красивую голову стареющего донжуана и иронично проговорил:
– Это похоже на шантаж.
– Похоже, – кивнула Маша. – Но у меня нет другого выхода. И нет другого способа подняться на вершину холма.
Еще несколько секунд Илья Львович молчал, затем вздохнул и сказал капитулирующим голосом:
– Вы из меня веревки вьете. Ну, хорошо, давайте спросим у пилота, сможет ли он забросить нас на этот «эверест».
Он взял Машу за руку, как отец берет дочку, и повел ее к вертолету. Она, не сопротивляясь, последовала за ним.
Помощник зашагал рядом с ними, бросая на Рутберга недовольные взгляды и время от времени открывая рот, чтобы что-то сказать или возразить, однако каждый раз губы его снова смыкались и он продолжал угрюмо идти рядом.
Наконец они подошли к вертолету.
– Гена! – окликнул Рутберг пилота.
– Да, Илья Львович! – мгновенно отозвался пилот.
– Мы сможем подняться на холм?
– Вы про который?
– Про тот, на котором расположена заброшенная лаборатория.
Пилот помолчал, покачивая шлемом и прикидывая в уме шансы, затем произнес:
– Не уверен, что там есть подходящая площадка.
– Но попробовать-то мы можем?
– Попробовать можем. Но у нас мало времени. Ветер крепчает. К тому же метеослужба обещает к ночи грозу.
– Ничего, прорвемся, – сказал Рутберг. Он повернулся к Маше: – Мария Александровна, забирайтесь в кабину.
Илья Львович посторонился, и Маша шагнула к открытой дверце.
– Помощь нужна? – спросил он.
Любимова качнула головой:
– Нет, я справлюсь.
Маше пару раз доводилось летать в вертолетах. О тех полетах у нее остались довольно живые и очень волнующие воспоминания. Впрочем, страха не было. Кроме того, несколько лет назад Маша на спор совершила прыжок с парашютом, причем прыгать ей тогда пришлось с самолета «Ан-2». Результатом того прыжка был стресс, не проходящий неделю, и бутылка французского шампанского, выигранная у Толи Волохова.
Маша благополучно уселась в кресло, Рутберг сел рядом с ней. Помощник тоже собрался было влезть в вертолет, но Рутберг покачал головой и закрыл дверцу у него перед носом.
– Зачем вы так с ним? – спросила Маша.
Илья Львович дернул уголком губ и иронично проговорил:
– Надоел. Такое ощущение, что он – мое второе «я». С утра до вечера он со мной рядом, навязчивый и верный, как моя тень.
Мотор вертолета взревел. Лопасти винта завращались, набирая обороты.
– Держитесь крепче! – крикнул со своего места пилот. – Поднимаемся!
Еще секунда-две, и вертолет оторвался от земли.
2
Это было головокружительное зрелище. Вертолет стремительно набирал высоту, превращая стену деревьев в зелено-желтый ковер под ногами. Все выше и выше. И вот уже внизу не склон, а вершина холма, поросшая лесом, с торчащими там и тут меловыми скалами, а на самой вершине – тоже словно скала, но страной формы, будто Римский форум в миниатюре, или скорее Лужники – вид с Воробьевых гор.
– Это лаборатория?! – крикнула Маша.
– Да! – так же громко ответил Илья Львович. – Скоро сядем!
Посадить вертолет в лесу оказалось делом непростым, но пилот был опытным и смелым. Маша вцепилась руками в страховочный поручень, опасаясь того, что стремительно надвигающиеся верхушки царапнут по стеклу, и оно треснет, распадется на куски, но все обошлось.
Багровое солнце почти скрылось за горизонтом. Погружающийся в сумерки лес выглядел таинственно и жутковато.
– Вот мы и на холме! – крикнул ей Илья Львович, когда вертолет приземлился. – Лаборатория рядом!
– Да! Хорошо! – крикнула в ответ Маша, перекрывая рокот мотора.
Наконец мотор утих.
– Приземлились! – оповестил их пилот.
Маша молчала, глядя на темные деревья за окном вертолета.
– Вы не передумали? – спросил у нее Рутберг.
– Что?
– Мы можем вернуться.
Маша покачала головой:
– Нет, это было бы глупо.
– Дело ваше.
Маша посмотрела на Илью Львовича, и внезапно перед глазами у нее встало обожженное лицо профессора Рутберга. Покрытая рубцами кожа, вытаращенный от ужаса правый глаз и второй, левый – белый, мертвый, словно его сварили в кипятке.
Машу передернуло.
– Что-то случилось? – внимательно глядя на нее, спросил Рутберг.
– Нет, ничего. Все в порядке. Давайте выбираться наружу.
Рутберг вышел первым, подал Маше руку и помог ей спуститься по трапу.
– Куда дальше? – спросила Любимова.
– Насколько я помню, лаборатория должна быть сразу за этими деревьями.
– Ну, так идемте скорее.
Маша устремилась вперед, обошла деревья, продираясь через колючую траву и кусты. Рутберг с треском прорвался следом. Внезапно оба остановились.
Взглядам предстала лаборатория. Здание оказалось небольшим, но выглядело эффектно и внушительно. Круглый купол, когда-то белый, а теперь грязно-бурый, делал лабораторию похожей на маленький планетарий или на вросшую в землю, обшарпанную летающую тарелку.
– Вот она – ваша лаборатория, – сказал Рутберг низким голосом. Нравится?
– Она выглядит так, словно в нее никто не заходил уже лет десять, – задумчиво произнесла Маша.
– Так и есть. Только не десять, а почти шестнадцать.
Порыв холодного ветра прошуршал по кустам и заставил Рутберга и Машу поежиться.
– Ветер крепчает, – произнес бизнесмен. – Теперь, когда вы все увидели своими глазами, мы можем вернуться в вертолет?
– Я хочу войти внутрь, – сказала Маша.
Илья Львович с сомнением посмотрел на дверь здания.
– Не уверен, что это удастся. Двери заржавели, их наверняка заклинило.
– Я все же попытаюсь.
Она зашагала к лаборатории.
– Мария Александровна, приближается гроза! – крикнул ей вслед Рутберг.
