– Я про это ничего не знаю.
– А почему он с тобой вчера приехал?
– Мы встретились случайно в той фирме, где я буду
работать. Кстати, Кудашева я теперь пошлю к чертям.
– Почему?
– Неохота!
– Но ты же обещала!
– Я обещала подумать! И вот подумала: не хочу! У меня,
Мишка, будет сумасшедшая работа, боюсь, ни на что другое времени не останется.
Я, конечно, доведу до конца все начатое, но новых заказов пока брать не буду.
– Тебе надо открыть свою фирму, взять помощников…
– Ну нет, это не по мне. Я хочу оставаться свободным
художником. А кстати, я что подумала, может, плюнем на школу?
– Как это?
– Ну сколько тебе осталось, чуть больше двух недель?
Неделю ты проваляешься, а потом поедешь на дачу, будешь дышать свежим воздухом,
тебе это сейчас нужнее всего.
– Ма, это фигня!
– Почему?
– Там же до июня никого не будет! С кем мне там
общаться?
– А без общения две недели не выдержишь?
– Исключено!
– Ишь ты! Странный ты все-таки парень, тебе предлагают
прогулять школу на законных основаниях, а ты еще выпендриваешься, –
засмеялась Марина. – А кто, кстати, канючил: «Мамочка, какая клевая
дача!»?
– А ты там будешь жить?
– Буду приезжать вечером.
– Тогда я еще подумаю! Все равно ведь эту неделю
придется лежать.
– Вот и подумай хорошенько!
Марина поцеловала сына и умчалась. У нее была прорва дел.
Домой она вернулась только в половине одиннадцатого,
усталая, голодная, но очень довольная. Мишка уже спал.
– Ну как он? – спросила она у Алюши.
– Да хорошо, дружок у него новый объявился.
– Какой дружок? Откуда? Из школы?
– Да нет, не из школы. Твой вчерашний кавалер заезжал.
– Михаил Петрович? – ахнула Марина.
– Он самый. Приехал, привез Мишке кучу подарков, сидел
с ним часа полтора, фотки какие-то показывал, наш малый от него просто млеет.
Ой, смотри, Маря, охмурит он тебя! Так завсегда кавалеры с детными бабами
действуют. Детенка приворожат, а там, глядишь, и мамаша слабину даст. Хотя
мужик он хороший, видный, обходительный такой.
Марина была в замешательстве.
– Он мне что-нибудь передавал?
– Ни словечка. Все только с Мишкой.
– Надо бы ему позвонить, поблагодарить, он вчера мне
так помог. Но я даже не знаю его телефона.
– Есть будешь?
– Нет, только чайку выпью, но после душа. Я сама
заварю, ты иди спать.
Марина пошла в душ. Думать. Но мысли путались. Слишком много
забот сразу навалилось, а тут еще этот человек… Он действительно хочет меня
добиться, это понятно. Но нужен ли он мне? Я же ничего о нем не знаю. Не знаю,
и не надо! Ни к чему сосредоточиваться на этом, сейчас главное – новая работа.
От ее успеха зависит вся наша с Мишкой дальнейшая жизнь.
Она вылезла из ванны, и вдруг взгляд ее упал на незнакомый
розовый флакон на полочке под зеркалом. Нора оставила! Марина взяла его двумя
пальцами и выкинула в мусорное ведро. Чтобы даже духу ее не было.
Михаил Петрович лежал в постели рядом с женой. Ему не
спалось. Он думал о том, что испытал сегодня, сидя в комнате своего юного
тезки. Почему-то этот парнишка тронул его до глубины души. Он был так доверчив,
так весел, так мил и так одинок… Нельзя мальчику расти без отца. А я? Я всегда
мечтал о сыне. Старый ты дурак, сказал он себе, ты без памяти втюрился в
женщину, вот и ищешь к ней подход. А это такой старый и пошлый трюк –
действовать через ребенка. Ма-ри-на, Ма-ри-на! Странно, меня тянет к ней как
магнитом, но тут что-то другое, не просто желание уложить ее в постель… В ее
доме никаких признаков мужчины… Но не может быть, чтобы такая женщина была
одна? На свадьбу она приехала с каким-то типом… Интересно, кто отец Мишки? И
все-таки наши три нечаянные встречи за такой краткий промежуток времени после
восемнадцати лет… Это неспроста. Интересно, кому пришло в голову пригласить ее
на фирму? О, а ведь прежде чем ее пригласить, о ней наверняка собрали какие-то
сведения. Завтра же я узнаю о ней все, что знает служба безопасности. Вот и
отлично. Утро вечера мудренее. Скоро я все буду знать, а, как известно, знание
– сила! Он повернулся на другой бок и вскоре уснул.
Все-таки и вправду утро вечера мудренее, думал он на другой
день по дороге в Москву. Не стану я собирать сведений о ней, это стыдно и
противно. Захочет что-то рассказать, я буду только счастлив. Надо ей позвонить
сегодня, справиться о мальчике и пригласить в ресторан.
– Михаил Петрович, Булавин вызывает, – доложила
Инна Борисовна, едва он переступил порог своей приемной.
– Спасибо, Инночка. Иду.
– Старик, час пробил, надо немедленно лететь в
Рейкьявик! – начал с ходу шеф. – Похоже, наши дела там хреновые. Одна
надежда на тебя!
– Очень слабая надежда, – вздохнул Михаил
Петрович. – Есть все-таки вполне очевидные вещи…
– Для юриста твоего класса очевидных вещей быть не
должно!
– Я все-таки не Господь Бог.
– Не скромничай, не скромничай, если кто и может хоть
что-то сделать в этой ситуации, так только ты.
– Я, конечно, польщен, но предупреждаю, я, увы, не
всесилен.
– Мне не нравится твое настроение! Ты должен. Ты просто
обязан ощущать себя всесильным, тогда и остальные поверят, тем паче эти
провинциальные островитяне.
– В данном случае ничего гарантировать не могу, наше
положение достаточно уязвимо.
– Да знаю, знаю! Миша, если ты справишься, я, как
золотая рыбка, исполню любое твое желание!
– Ничего не обещаю, но ловлю на слове! Когда лететь?
– Самолет через три часа.
– Ничего себе!
– Я уже послал Ивана Ивановича к тебе на дачу за
вещами. Вика собирает чемодан.
– Круто! Ну я пойду, мне надо перед отлетом уладить еще
кое-какие личные дела.
– Свиданку отменить, а, старый ты греховодник?
Михаил Петрович только загадочно улыбнулся.
– Молодая? – полюбопытствовал шеф.
– Не слишком, лет тридцать шесть, наверное.
– Надо же, а меня вот что-то на молоденьких
тянет, – вздохнул Булавин. – Они, правда, в основном продажные твари,
но сердцу не прикажешь.
– Сердцу ли?
– Ты, как всегда, прав, – засмеялся шеф. –
Рад бы с тобой поговорить про баб, но время поджимает! Ничего, вот вернешься с
победой, мы с тобой оттянемся в баньке!
