– Хотелось бы!
– Ни пуха тебе, ни пера, Миша!
– К черту.
Марина уже третий день не могла дозвониться до Севы.
Несколько раз безуспешно взывала к автоответчику, звонила на мобильный, но
неизменно слышала: «Абонент временно недоступен». Она даже начала волноваться,
но вдруг он сам позвонил.
– Приветствую, Маришечка! Угадай, где я?
– Откуда ж мне знать?
– Я в Ницце! Такая красота, все цветет и благоухает!
Тебе непременно нужно тут побывать!
– Сева, подожди, я хотела поблагодарить тебя!
– А, значит, они все же вняли моим советам! Ты
согласилась?
– Ну конечно!
– О, я рад, я бесконечно рад… Если справишься, обещаю
тебе разворот в самом престижном издании, я еще не решил, в каком именно, но
там будет видно. Как ты себя чувствуешь, Маришечка? Как наш постреленок?
– Валяется с сотрясением мозга!
– О боже! Надеюсь, ничего серьезного?
– Вроде нет.
– Маришечка, лапочка, я тебя невольно подвел, обещал
поехать в твое родовое имение, но тут внезапная любовь – как гром среди ясного
неба, не сердись, лапочка, ладно? Я дам тебе телефончик, а ты позвони, скажи,
что от меня, спроси Евгения Викторовича, он отлично все сделает что нужно. Ты
не очень сердишься, Маришечка?
– Нет, конечно, мне еще некогда было сердиться, а
теперь вроде не на что, тем более у тебя новая любовь!
– А у тебя? У тебя нет новой любви?
– У меня даже старой нет, – засмеялась Марина.
– Маришечка, а может, выберешься с постреленком сюда на
недельку? Подумай, весна в Ницце! Все расходы беру на себя!
– Сева, о чем ты говоришь? Работа, Мишкино сотрясение…
– Ах да, прости! Я, как всегда, немножко одурел от
любви!
– А мобильник зачем отключил? Я уж волноваться начала!
– Как приятно, когда о тебе кто-то волнуется… Спасибо,
лапочка. Больше не буду отключать. Целую!
Михаил Петрович раздумал звонить Марине. Что он ей скажет? И
потом, может быть, лучше избавиться от этого наваждения. В Исландии он пробудет
дней десять, не меньше, там даже минутки не выберется на мечты о зеленых
глазах. Может, охолону и успокоюсь? Зачем мне эти заморочки, у меня в жизни все
хорошо и без нее. Да и у нее жизнь устроена. Зачем я там? Решено, не буду
звонить!
И он занялся делами. Надо успеть еще отдать некоторые
распоряжения помощникам.
– Мам, а дядя Миша не звонил?
– Нет.
– Почему? Ты с ним поссорилась?
– Даже не собиралась. А он разве тебе обещал звонить?
– Нет, но я так понял, что он еще приедет.
– Ну либо ты неправильно понял, либо… Знаешь, у
взрослых…
– Знаю! – перебил Мишка. – У взрослых своя
жизнь! И вообще, они за свои слова не отвечают!
– Разве я за свои слова не отвечаю?
– Ты же мама, а не чужой взрослый дядька.
Он обиделся, поняла Марина. А тот дурак тоже хорош, приручил
ребенка и смылил. Испугался чего-то, скорее всего. Она тоже слегка обиделась.
Прошло уже пять дней, а от него ни слуху ни духу. Бывая каждый день на фирме,
она ни разу с ним не столкнулась, а спросить о нем у кого-то не решалась. Тем
более что не знала даже его фамилии, а в таком большом учреждении может быть
десять Михаилов Петровичей. Да и вообще, нельзя на работе проявлять какой-то личный
интерес, ни к чему это. Она крутилась как белка в колесе, чтобы не пренебречь
старыми заказами, а в сочетании с новым проектом это было очень нелегко. Ей
даже не удалось ни разу выбраться на дачу. Да еще здорово похолодало, зарядили
дожди, и не было никакой возможности вывезти Мишку на воздух.
– Ой, Маря, ты что же творишь? – вздыхала поздними
вечерами Алюша. – Ты ж себя загонишь! А как с дачей быть?
– Господи, если бы я знала! Сейчас такая мерзкая
погода.
– Ну не век же она мерзкая будет…
– Аля, обещаю: в воскресенье с утра мотану на дачу.
Если там нормально, ничего не потекло, не сломалось, я за день приведу ее в
божеский вид!
– А Игорька не подключишь?
– Обязательно, – без всякого энтузиазма отозвалась
Марина.
Игорь постоянно звонил ей на мобильный, требовал встреч, но
ей было некогда. Один раз он навестил Мишку, ждал ее, но так и не дождался. Ей
почему-то не хотелось его видеть.
Михаил Петрович работал с раннего утра до поздней ночи, и у
него даже секунды не было на мысли о чем-то, кроме предстоящего процесса. Он
жил в небольшом, но весьма респектабельном отеле за городом, на берегу фьорда,
но времени не было даже чтобы оценить окружающую суровую красоту. К тому же все
дни дул ледяной ветер. Черт, я провалюсь, думал он в редкие свободные минуты, есть
только одна сотая шанса, да и то если случится чудо. А чудес не бывает, любое
чудо надо организовать, а я сделал все, что в моих силах. И даже немного
больше. На восьмую ночь в Исландии ему приснилась Марина. Она сидела на залитой
солнцем лужайке и шила что-то из ткани в крупный красный цветочек.
– Что ты шьешь? – спросил он.
– Трусы, – ответила она, не поднимая головы от
шитья.
– Какие трусы?
– Семейные.
– А для кого?
– Для тебя!
– Зачем? – растерялся он.
– Меня волнуют мужчины в семейных трусах.
– Но ведь можно купить…
– Разве ты не знаешь, в России не осталось семейных
трусов?
Он с хохотом проснулся. Господи, какая чушь снится, когда
переутомишься… Такое нарочно не придумаешь. Но почему-то настроение у него
резко изменилось. И он вдруг ясно увидел, что в цепи доказательств противной
стороны есть одно не то чтобы слабое, а все же не столь крепкое, как остальные,
звено.
А вечером он позвонил Булавину сообщить, что чудо, на
которое они даже рассчитывать не смели, случилось! Это не была абсолютная победа,
но и поражения не было! Что называется, боевая ничья, о которой они могли
только мечтать. То есть все-таки победа!
Наконец он смог выдохнуть. Сегодня я напьюсь! – решил
Михаил Петрович, и вместе с коллегой из Питера они отправились в один из самых
дорогих ресторанов Рейкьявика.
– Михаил Петрович, вы гений! – прочувствованно
произнес питерский адвокат Семен Давыдович.
– Нет, Сема, нам просто фантастически повезло!
– Тем не менее я предлагаю выпить за ваш талант. Я,
честно говоря, не верил, что такое возможно. Вы сумели уцепиться за
единственную микроскопическую возможность. Это и есть талант! Настоящий талант!
За вас!
