Они вошли. На них пахнуло не затхлостью, как ожидала Марина,
а приятным запахом сухого дерева. В доме было очень чисто. На полу лежали
деревенские половички. Мебель была старая и некрасивая, но все производило
странное впечатление ухоженности. Внизу были две маленькие комнатки, одна
довольно большая, и кухня. Наверх вела устланная половичком лестница.
– Мам, пойдем наверх! Лестница крепкая!
Они поднялись на второй этаж. Там была одна очень большая
комната, обшитая светлой вагонкой, но совершенно пустая. Два больших окна без
занавесок. По-видимому, комнату отделали, но еще никто в ней не жил.
– Мамочка, миленькая, не надо продавать этот дом!
Мамочка, ну пожалуйста! – взмолился Мишка. – Тут так клево!
– Да, я просто потрясена, с какой стати тетя Аня мне
все это оставила? С ума сойти… Дом и вправду чудный!
– И мы не поедем к Валентине?
– Ну я не знаю, надо еще привести все в божеский вид… И
потом, тут же нет ни ванной, ни сортира. Удобства на дворе. Я это терпеть не
могу!
– Но ведь можно же сделать…
– О, знаешь, сколько это стоит? И потом, начнешь что-то
одно делать, другое посыплется…
– Ну мама, сейчас ведь можно купить биотуалет!
– Боже! Какой ты умный! А ведь и вправду можно!
– А еще можно купить душевую, я видел рекламу, такая
прозрачная кабинка, а вода греется от солнца…
Марина с удивлением смотрела на сына. У него горели глаза.
– Мамочка, мне так тут нравится! А как пахнет, ты
чуешь?
– Чую, чую.
– Эй, хозяева! – раздался из сада женский голос.
Марина вздрогнула и поспешила вниз.
– Ой, здравствуйте, вы новая хозяйка? – спросила
пожилая женщина с приветливым, добрым лицом.
– Да, вот получила в наследство, – смущенно
сказала Марина.
– Ну и на здоровье. А это сынок ваш?
– Да. А вы наша соседка?
– Не совсем, я дружила с Анной Серафимовной и после ее
смерти за домом приглядывала, сама я в деревне живу, тут неподалеку. У меня
корова, так я сюда дачникам молочко ношу. И вдруг смотрю, машина возле дома
стоит, дай, думаю, загляну, вдруг новым хозяевам что занадобится… Вы, значит,
Мариночка? Мне Анна Серафимовна говорила, что дачу родственнице отпишет,
Мариночке.
– Я никак не ожидала! Мне когда сообщили, я страшно
удивилась, почему тетя Аня так поступила…
– Да как же? Вы ж ей как помогали, она рассказывала,
говорила, сын родной и не вспомнит о матери, а двоюродная племянница помогает…
Сыну хватит и квартиры, так она сказала, тем более он вообще дачу ненавидел, а
теперь за границей живет, зачем ему, а у вас сынок маленький, ему на даче жить
надо.
– Ой, а как ваше имя-отчество? – опомнилась
Марина.
– Да я тоже Анна. Анна Ивановна, но вообще-то меня все
тетей Нюшей зовут.
– Анна Ивановна, мне вас даже угостить нечем, мы
приехали просто посмотреть… Но я вам так благодарна, в доме чистота, я думала,
тут бог знает что творится.
– Да нет, я убираюсь… А то думаю, Мариночка приедет…
Мне ведь от вашей помощи тоже кое-что перепадало, – смущенно засмеялась
тетя Нюша. – Анна Серафимовна, бывало, скажет: Нюша, мне Мариночка
посылочку прислала, тут и конфетки и печеньице заграничное, давай чайку попьем,
а еще, говорит, тут кофточка модная, мне такая уж ни к чему, а ты для внучки
возьми, – и деньжат тоже иногда подбрасывала, как дочка моя померла… Я
говорю: да не надо, вам самим пригодится, – а она: нет, Нюша, мне
помогают, и я должна помогать по мере сил… Хорошая она женщина была, Анна
Серафимовна, царствие ей небесное. Ах, жалко, молочко-то я уж отнесла, а то
попробовали бы, у меня молочко хорошее, вкусное… А вы тут летом жить-то будете?
– Обязательно! – подал голос Мишка. –
Обязательно будем!
– Вот и хорошо!
Марина вытащила из сумочки две пятисотрублевые бумажки.
– Да вы что, зачем это?
– Ну как же, вы тут убирали, следили, я вам очень-очень
благодарна. И надеюсь, мы с вами тоже подружимся, и молоко будем брать.
– У меня еще и творожок со сметанкой, и маслице…
– Вот и чудно! Вы только дайте мне ваш адрес.
– А у меня телефон есть. Если что занадобится, звоните.
Стекла тут на верандочке побились, так, может, я зятю своему скажу, он придет,
стеклышки вставит, перильце вот на крылечке починит…
– О да, буду вам очень признательна… Надо вам,
наверное, еще денег оставить?
– Нет, он когда все сделает, разочтемся, но деньги вы
уж мне отдавайте, а то пропьет… Он мужик золотой, и руки у него золотые, но
пьет, собака…
– Хорошо, договорились.
– А вы как, вдвоем тут жить будете?
– Нет, с нами еще одна пожилая женщина живет.
– Может, захотите огородик вскопать, так скажите, зять
выкорчует тут местечко под грядки, вскопает…
– Да нет, спасибо, пока не надо, вот на будущий год,
может быть, и огород разведем.
– Правильно, вы сперва обживитесь, а потом уж по уму
все сделаете… Ну пойду я, пожалуй.
– Может быть, мы вас на машине довезем? –
предложила Марина. – А то у вас сумки, я смотрю…
– Да нет, спасибочки, но я уж пешком, мне еще в магазин
зайти надо и к одной знакомой завернуть обещалась. А вы как переезжать
надумаете, звоните, я к вашему приезду все тут налажу.
– Мам, только я парное молоко пить не буду! –
предупредил Мишка, едва тетя Нюша скрылась из виду.
– Да не пей, кто тебя заставляет, – рассеянно
проговорила Марина, присев на крылечко. – А ведь тут хорошо… Воздух какой,
а, Мишка!
– Тут просто классно! Суперски!
– Но нам надо ехать.
– Эх, зря мы никакой еды не взяли, а то устроили бы
пикник!
– Да, это было бы неплохо. Ничего, в следующий раз
обязательно устроим пикник! Кстати, тут можно жарить шашлыки…
– И никакая Валентина не будет придираться! Помнишь, в
прошлом году Игорь хотел шашлыки жарить, как она развопилась? Мам, а картошку в
костре будем печь?
– Легко!
– Как ты думаешь, Алюше тут понравится?
– Уверена, особенно если мы купим биотуалет!
Мишка сел на крылечко с ней рядом. Она обняла его,
поцеловала в макушку. Как хорошо…
– Мам, а наверху ты можешь устроить себе студию!
– Да ну! Наверху ты будешь жить, это будет твое
царство!
– Нет, правда?
– Конечно! Я ведь не смогу тут много бывать, у меня
работа. Все, Мишка, надо ехать, у меня уже начинается кислородное отравление!
Еще немножко – и придется припадать к выхлопной трубе, как советовал Жванецкий!
