– Да неужели? – холодно отозвалась дочь. – С
чего вдруг?
– Понял, вероятно, что это уже становится неприличным.
– И на том спасибо!
– Надеюсь, ты придешь?
– Можешь не сомневаться! Мне просто невтерпеж увидеть,
из-за кого Мишка так спятил, что бросил семью. Вика говорит, что в ней нет
ничего особенного, только глаза, как у Сидора! По-моему, это какое-то
извращение, сродни зоофилии.
– Лина, что за глупости ты говоришь!
– Я пошутила. И вообще, мне страшно жалко Вику… Столько
лет терпеть все его штучки, баб, приступы тоски, идиотские экспедиции, чтобы на
старости лет остаться одной…
– Она тоже не святая, поверь мне!
– Мама, ты что, свечку держала?
– Нет, но я кое-что знаю. К тому же Туська мне сказала,
что у нее уже есть претендент, какой-то американец…
– Он не американец, просто работает в Америке.
– О, это уже детали, и вообще, речь сейчас не о Вике…
– Ты тоже считаешь, что она уже пройденный этап?
– К сожалению, так считает Миша, а он все-таки мой сын…
– Ну понятно, мама, а Туську ты позвать не хочешь?
– Туську? Мне это в голову не приходило. Миша про нее
ничего не говорил, вероятно, он планирует как-то отдельно это сделать… Он же
понимает, что Туська априори настроена недоброжелательно и его девушке будет
тяжело…
– Девушке! Ну ты и скажешь, мама!
– Лина, ты прекрасно поняла, что я хотела сказать. Нет,
для начала сами на нее посмотрим, а там уж…
– Значит, это будет семейный обед в узком кругу? Даже
Мину не позовешь?
Мина была соседкой и закадычной подругой Татьяны
Григорьевны, к тому же непревзойденной кулинаркой.
– Ну какой семейный обед без Мины! Она же добрейшая
душа, никого никогда не обидит.
– Чего нельзя сказать обо мне.
– Лина, я тебя прошу! Ведь, судя по всему, нам с этой
женщиной придется и дальше иметь дело…
– Мне необязательно!
– Ты же всегда была дружна с братом!
– Да, но он сам все поломал…
Она проецирует на себя эту ситуацию, ее тоже оставили два
мужа, и она прекрасно понимает чувства брошенной жены. Не могу ее за это
винить, подумала Татьяна Григорьевна.
– И все-таки, Лина, я прошу тебя на первый раз обойтись
без эксцессов, обещай мне! Если она тебе не понравится, промолчи, бога ради,
лучше сошлись на какие-то дела и уйди пораньше.
– Ну вот еще, до Мининого торта я ни за что не уйду, и
не говори, что дашь мне его на вынос! Кстати, они придут вдвоем или приемыша
тоже притащат?
– Лина, как тебе не стыдно! И вообще, если хочешь
знать, Миша сказал, что счастлив так, что даже страшно…
– Еще бы не страшно! Ему пятьдесят один, он здорово
истаскался по бабам, а она еще довольно молодая, и кто знает, какие у нее
сексуальные аппетиты. Вот Мишка и трясется, что она начнет от него бегать, если
он окажется не на высоте.
– Лина, что за цинизм? А вдруг это настоящая любовь?
– Какая любовь? Одинокая баба с ребенком захомутала
очень небедного мужичка, вот и вся любовь!
– Линка, нельзя быть такой злой, это женщин старит!
– Ничего, у меня гены хорошие, мне никто моих лет не
дает.
– Будешь такой злючкой, через несколько лет все это на
морду вылезет.
– Ладно, мама, сейчас не во мне дело. В котором часу
завтра состоится эта сакраментальная встреча?
– В три.
Марина проснулась ни свет ни заря с отвратительным ощущением
предстоящего экзамена. Но рядом спал Миша, ее Миша, и ради него этот экзамен
надо выдержать. И ради маленького Мишки тоже. Ну почему я все время что-то
должна? – вздохнула она и тихонько встала. Накинула халат и вышла на
крыльцо. А хорошо утром на даче! Она присела на ступеньки, хотя из сада тянуло
сыростью.
– Маря, чего не спишь? – раздался сзади тихий
голос Алюши. – Да не сиди так, простынешь. Вставай, вставай, идем на
кухню, соку выпьешь. Или молочка, а? Молочко-то у Нюши больно хорошее. Миша
твой любит.
– Нет, я соку…
– Ну пей свой сок. И чего не спится под бочком у мужа?
– Не знаю, что-то я, кажется, заигралась, Алюша…
– Да какая ж тут игра, Маря, это дело такое… Мне
кажется, лучше тебе не сыскать.
– Мне лучше и не надо, – улыбнулась Марина, –
просто мне почему-то все время страшно. И Мишка вот уж начал его папой звать…
– Так слава богу. Я на них гляжу – сердце радуется. И
тебя он любит, чего тебе еще надо?
– Ничего не надо, просто я как-то не привыкла… А
сегодня еще мы к матери его поедем, как там все будет…
– Давно пора! Чего там может быть? Ты женщина справная,
сама работаешь, сынка ее любишь, чего еще матери хотеть? Не волнуйся, я гляжу,
ты все время расслабиться не можешь…
– Ты права, почему-то не могу… Все жду какой-то
гадости, а почему, сама не знаю. Я ведь верю, что Миша меня любит, и Мишку
тоже, а расслабиться не могу…
– Господь с тобой, так нельзя, Маря! И ты вот еще что…
Разводом займись. Миша вон уж сразу развелся, а ты все тянешь чего-то… Ты
разведись, поженитесь с Мишей-то, сразу спокойнее тебе будет. А еще лучше
повенчайтесь в церкви, не помешает.
– Ты же вроде неверующая, Алюша! – улыбнулась
Марина.
– Я теперь и сама не знаю… Может, и есть Бог-то… Он мне
тебя в такую минуту послал…
– А мне – тебя!
– А теперь вот тебе мужика золотого посылает… Я тебе по
секрету скажу… Тут на днях я ему драников нажарила, он сказал, что ему бабушка
его драники пекла, ну я и сделала… Так не поверишь, руку он мне поцеловал… Вот
на старости лет удостоилась… Не побрезговал, руки-то у меня, чай, не барские…
Значит, так его мать воспитала, и ты ее не бойся, она хорошая, у плохой матери
такой сын не вырастет.
Почему-то простая, хотя и несколько сомнительная логика
Алюши в самом деле успокоила Марину. В конце концов, Миша более чем взрослый
человек. Ну даже не понравлюсь я его матери, он же не станет любить меня
меньше, а я нелюбовь свекрови как-нибудь уж переживу, что ж поделаешь. Главное,
чтобы Мишку никто не обидел, хотя новый отец его в обиду не даст. Так чего
бояться?
Часов около двенадцати к воротам подъехал грузовик. Марина
вышла на крыльцо.
– Советская, дом семь? – сверился с квитанцией
молодой парень в фирменном комбинезоне. – Максаков Михаил Петрович есть?
– Ура! Папа, приехали! – завопил невесть откуда
появившийся Мишка.
