– А как Миша ее любит, вы заметили? – вздохнула
Мина Оскаровна. – Он на нее не надышится. Дай им Бог счастья. И как быстро
у них все сладилось…
– Боже, ну нельзя же быть такими наивными! –
сердито воскликнула Лина.
– Что ты имеешь в виду? – сбрасывая с ног туфли на
высоких каблуках, спросила Татьяна Григорьевна.
– Вы что, верите в эту идиотскую легенду? Ах, как
романтично! Восемнадцать лет неземной любви! Это все липа, лажа полная!
– Линочка, никто не говорил о неземной любви, но,
видимо, все-таки та встреча на речном трамвайчике была судьбоносной…
– Боже мой, Мина, нельзя столько смотреть
телевизор! – раздраженно перебила ее Лина. – Ты еще скажи, что это
было пафосно! Или культово! Кошмар какой-то! Неужели вы все приняли за чистую
монету? Наивные души! Это же идиотские сказки для олигофренов в стадии
дебильности!
– Лина, веди себя прилично! – одернула ее мать.
– Ну нет, с меня хватит, я и так уж весь обед вела себя
прилично, в надежде, что вы тоже все поймете!
– Да что такое мы должны были понять? Скажи уж наконец,
если тебя так распирает!
– Вы мальчишку видели? Это же вылитый Мишка в детстве!
У них давняя связь, она прижила от него мальчишку, а теперь сумела окрутить
моего братца, вероятно именно сыграв на его желании иметь сына. Он его уже
папой зовет, заметили? Это неспроста! И назвали мальца тоже Михаилом, в честь
папочки.
– Ну знаешь ли, Михаил такое распространенное имя… –
как-то испуганно пролепетала Мина Оскаровна.
– Мама, а ты что молчишь? Неужели не видишь сходства?
– Ну некоторое сходство есть, но не такое уж
разительное. Вероятно, отец мальчика был того же типа, что и Миша. По-видимому,
Марине нравятся мужчины именно этого типа, только и всего!
– Чепуха!
– Ну допустим, что ты права. Тогда скажи на милость, за
каким чертом в наше время выдумывать всю эту романтическую чепуху? Почему бы
прямо не сказать: так, мол, и так, мы давно любим друг друга, у нас растет сын
и мы наконец можем быть вместе?
– Откуда я знаю, почему они это делают? Мало ли что у
них за соображения, может, эта Марина хочет поиметь что-то от своего
заграничного мужа или у нее какие-нибудь квартирные проблемы…
– Лина, почему ты во всем видишь только корыстные
мотивы? – спросила Мина Оскаровна.
– А вы видели эту особу? Холодная, как ледышка,
наверняка расчетливая и корыстная стерва. Мне жаль Мишку, старый дурак, попал
как кур в ощип, уж она его ощиплет будь здоров!
– Пока что я вижу, что общипала его Вика, он забрал
только книги и кота и пошел в примаки к любимой женщине, – резко прервала
дочь Татьяна Григорьевна.
– Вика ничего не требовала!
– А ей и требовать не пришлось! Миша как порядочный
человек оставил ей все, хотя мог бы, к примеру, разделить квартиру или вовсе
оставить Вике дом, а квартиру взять себе, так нет, он еще и Туське квартиру
купил!
– Тоже мне квартира! Просто клетушка! Мог бы что-нибудь
получше для единственной дочки подыскать. Небось ему эта ведьма зеленоглазая не
позволила.
– Линка, ты чего так бесишься? – поинтересовалась
Татьяна Григорьевна. – Можно подумать, это ты его брошенная жена!
– Просто мне жалко Вику, жалко Туську… Я их люблю, я к
ним привязана…
– Ну и на здоровье! Я тоже люблю Туську, но она вовсе
не несчастная, обделенная падчерица. А Марина мне понравилась. Она любит Мишу,
я это почувствовала. И то, что ты тут наплела, – чепуха! Все, закрываем
тему! Лично я собираюсь на следующей неделе поехать к ним на дачу! Мина, ты со
мной поедешь?
– Поеду, отчего ж не поехать…
– Я тоже поеду! – заявила Лина. – Хочу
посмотреть, как теперь живет братец.
Вскоре Лина ушла.
– Танюша, я очень огорчена, Линочка так озлобилась…
– Наверное, у нее климакс, раньше она такой не была!
Уверена, она первым делом бросится звонить Вике, рассказывать о своих дурацких
предположениях…
– Это в общем понятно, они дружат столько лет… Послушай,
Таня, а где у тебя Мишины детские фотографии?
– И ты туда же! Глупости все! Я мать, я бы сразу
заметила, если б они были так уж похожи… Говорю же, это просто один тип, не
более того.
Лето подходило к концу. Через неделю предстоял переезд в
город и какой-то новый этап в жизни. Михаила Петровича он даже немного пугал.
Летом все иначе. Большинство друзей и знакомых в разъездах. Далеко не все знают
о переменах в его жизни, кое-кто неизбежно отсечется, будет на стороне Вики.
«Партия первой жены» – так называла это Татьяна Григорьевна. Вот, к примеру,
его сестра уже вступила в эту партию, и что можно с этим поделать? Хорошо еще,
что у Марины мало друзей, собственно, кроме Севы, их и нету. А тот вообще
куда-то сгинул. Самому ему было в общем-то плевать, как говорится, кто не с
нами – скатертью дорожка, но он боялся причинить лишнюю боль Марине. Туська
тоже его огорчила. Она всегда раньше обижалась на мать, но сейчас безоговорочно
приняла ее сторону, даже не пожелала познакомиться с новой семьей отца и встречалась
с ним в кафе, держась более или менее нормально, пока речь не заходила о Марине
и Мишке. Тут она замыкалась, поджимала губы и делала вид, что не слышит его.
– Миша, она просто ревнует, как ты не понимаешь, –
говорила Татьяна Григорьевна, когда он жаловался ей. – Не беспокойся, это
со временем уляжется, утрясется. Особенно если она сама уведет чужого мужа.
– Мама, что ты говоришь, Марина меня не уводила, я сам
ушел.
– Миша, как ты не поймешь! И Вика, и Туська, и даже
Линка всегда будут считать, что тебя увели, окрутили, на чем-то поймали… Это
инстинкт самосохранения, не более того.
– Особенно у Линки, – хмыкнул он.
– Не обращай внимания, мало ли что бабы болтают, живи
спокойно.
Слава богу, хоть мама на моей стороне, думал он. Иначе было
бы плохо. А маме всегда можно пожаловаться, не говорить же об этом с приятелями
или, тем паче, с Мариной. А вот своим непроходящим страхом за Марину он не мог
поделиться ни с кем. Она же дни и ночи пропадала на фирме, завершая работу. На
десятое сентября было назначено торжественное открытие нового этажа. Марина не
любила, когда он поднимался к ней, даже сердилась.
– Целому дураку полработы не показывают? – смеялся
он.
– Не в этом дело, просто я боюсь, ты начнешь давать
советы и можешь сбить меня с толку.
– Никогда не позволил бы себе давать профессионалу
дилетантские советы, за кого ты меня принимаешь?
– Миша, ну пожалуйста!
– Я не буду ни на что смотреть, просто поцелую тебя.
Когда ты рядом, я все равно ничего не вижу, не волнуйся, маленькая.
