– На Канары съездить получается дешевле, –
заметила Люда. – Но в те годы это и вправду звучало фантастично… ну что же
дальше, Марик?
– Вероятно, в глубине души… Нет, не души, а
подсознания, я все-таки боялась этой новой жизни – и вдруг во взгляде
понравившегося мужчины захотела прочесть призыв остаться… Не уезжать… Но… Хотя
нет, в его глазах был призыв, но мне этого было мало… Вот если бы он подошел,
взял за руку и сказал: пойдем! Но он не сказал, у него была маленькая дочка… И
скоро я о нем вообще забыла. А когда встретилась с ним через столько лет –
испугалась…
– Ну до чего же красивая история, Марик! А муж твой
что?
– Он был в меня очень влюблен, он учил меня жить в
новом мире, в новой стране… Я была молодая, хотела всему научиться… И
научилась! Хотя, конечно, иной раз я чувствовала себя полной идиоткой, у меня
было столько дурацких советских комплексов, наивных, каких-то лозунговых
представлений… Но через три года я уже чувствовала себя там как рыба в воде,
пошла учиться в школу дизайнеров, научилась вести дом не по-русски, а
по-швейцарски, мне это было не так уж сложно, ведь в России я никакого дома еще
не вела… Вот там я и познакомилась с Норой. Она приехала в Швейцарию лет за
пять до меня… Мы иногда общались, поскольку жили на одной улице, хотелось
все-таки хоть изредка поговорить по-русски… Но она мне никогда не нравилась… И
тут вдруг свалилась, как снег на голову… – И Марина подробно рассказала о
пребывании Норы у нее в квартире.
– Вот зараза! – воскликнула Люда.
– А вчера эта история с платьем… И еще сегодня она тут
что-то вынюхивает…
– Погоди, Марик, я, кажется, поняла, почему ты все
время трясешься от страха.
– Да? И почему?
Резко зазвонил телефон. Марина испугалась. Схватила трубку:
– Алло! Я слушаю!
– Зимина Марина Аркадьевна?
– Да.
– Говорят из отделения милиции. Александру Ивановну
Острецову знаете?
– Господи, что с ней случилось? – помертвела
Марина.
– Задержана ваша Александра Ивановна! За хулиганство и
нарушение общественного порядка.
– Что? Вы шутите?
– Какие шутки, говорю вам, она в отделении милиции.
Мать, скажи сама, мне не верят…
И тут же в трубке раздался голос Алюши:
– Маря, я правда в милиции, приезжай, а то тут так
воняет, сил моих нет!
И она повесила трубку.
Марина вскочила, заметалась по квартире.
– Марик, что случилось? – жестко спросила Люда,
поймав ее за рукав.
– Алюша в милиции! Ее задержали… за хулиганство… Бред
какой-то. Надо срочно туда ехать…
– Я с тобой! Возьми деньги, да побольше! И еще, приведи
себя в порядок.
– Ах боже мой, зачем?
– Как – зачем? Одно дело, если туда явятся приличные,
интеллигентные, а главное – трезвые женщины, и совсем другое…
– Понятно! – махнула рукой Марина и побежала в
ванную. Выйдя оттуда, она заглянула к Мишке. – Ты должен на часок остаться
один!
– Что стряслось, мама?
– Мне надо срочно уйти! Сиди дома, никуда не ходи и,
главное, никому не открывай!
– Я что, совсем придурок?
В лифте Люда достала из кармана плаща пакетик мятной жвачки
и, ни слова не говоря, сунула одну штуку себе в рот, а вторую Марине. Та
покорно принялась жевать.
Марина постучала в стекло, за которым сидел дежурный.
Он вопросительно на нее взглянул.
– Мне звонили по поводу Острецовой, моя фамилия Зимина.
– Здравствуйте, дамочка. Что же это ваша родственница
так себя ведет? Руки распускает, ругается нецензурными словами, да еще в таком
возрасте…
– Это какое-то недоразумение!
– Ничего себе недоразумение! Иностранную гражданку
побила, пиджак на ней порвала, выражалась почище пьяных шоферов…
– Где она?
– Кто?
– Иностранка эта!
– Оставила заявление и уехала.
– Острецова где?
– Где ж ей быть? В «обезьяннике», с задержанными.
– Молодой человек, – вмешалась в разговор
Люда, – по-вашему, эта старая женщина может представлять опасность для
общества?
– А как же? Вон, говорю же, избила иностранку, ни с
того ни с сего набросилась на человека… Это даром не проходит…
– Зачем же даром? – задушевно-интимным голосом
проговорила Люда.
– Гражданочка, за оскорбление при исполнении знаете что
бывает?
– Не хочешь по-хорошему, ладно! Марик, сядь и
успокойся. Я сейчас вызову адвоката!
Часа через два Алюшу выпустили. Марина кинулась к ней, но та
жестом ее отстранила:
– Не подходи, Маря. Я там провоняла вся и вшей могла
подцепить.
– Алюша!
– Ничего не Алюша! Тебе вши в доме нужны? Вы, девки,
езжайте домой, я пешком дойду, чай, недалеко. Ты мне, Маря, на площадку пакет
какой-нибудь негодный выставь, я в него вещи сложу и выкину. А в пакет красный
халат положь, чтобы было в чем до ванной дойти, поняла?
– Алюша, глупости все, садись в машину. Вещи мы твои,
если хочешь, выкинем, но…
– Маря, я как сказала, так и будет! Не хватало мне еще
вшей тебе нанести…
– Я тебя одну не отпущу, а то еще кого-нибудь прибьешь!
– Если мне та падла еще попадется, я ее опять прибью!
Только уже по-тихому. Подойду сзади и дам кирпичом по башке… Ты Мишку с кем
оставила?
– Одного!
– Живо езжай домой и сделай как я сказала!
Спорить с Алюшей было бесполезно. Она никогда не упрямилась
по пустякам, но если уж стояла на своем, то сбить ее нельзя было никакими
силами.
– Сильна старуха! – восхищенно помотала головой
Люда.
– Если б ты знала, как я тебе благодарна!
– Есть о чем разговаривать!
– Но я так растерялась… И вообще, все это ужасно!
– Марик, прекрати. Твоей обидчице здорово досталось,
радуйся.
– А если она не успокоится? Она же оставила заявление…
– Ты мою адвокатшу видела? Или, по-твоему, нашим ментам
совсем уж делать нечего, только старуху преследовать?
– Но ведь есть заявление!
– Нет, Марик, ты все-таки непроходимая дура! Она
найдет, кому дать взятку, и дело с концом.
– Господи, Людка, ты просто чудо, с тобой я
успокаиваюсь и понимаю, что все не так плохо…
