– Марик, вбей в свою глупую голову, что у тебя-то как
раз все хорошо.
Они вошли в квартиру. Мишка спал под воинственные вопли
Джеки Чана. Марина выключила телевизор, поцеловала сына, погасила свет.
– Людка, я так проголодалась!
– Честно сказать, я тоже. Продолжим? Только приготовь
старушке все, что она просила.
– Да-да, конечно!
– Ну так что дальше было там, в Швейцарии?
– Много всякого, и плохого и хорошего.
– А детей почему не было? Твоему парню лет десять, не
больше? Это швейцарца сын?
– Нет, я встретила другого человека, влюбилась,
забеременела, вернулась в Россию, родила, а он вскоре погиб, разбился на
машине…
Люда деликатно промолчала, а потом не выдержала:
– Марик, а ведь ты что-то врешь!
– Вру? – вспыхнула Марина.
– Определенно врешь. Эта часть твоего рассказа звучит
как: «Упал, потерял сознание, очнулся – гипс!» Но я не стану лезть к тебе в
душу. Захочешь – скажешь.
– Люда, а что ты хотела сказать, когда позвонили из
милиции?
– Не помню уж.
– Ты говорила, что поняла, почему я все время трясусь
от страха.
– А, да… Эта твоя Нора, будь она неладна, тебе всякие
кретинские проклятия выкрикивала, так?
– Так.
– А у тебя в тот момент наступил перелом в жизни, ты
встретила свою любовь, тут все чувства так обостряются, что иной раз спятить
можно. Ты и спятила! Восприняла эти выкрики гнусной бабы всерьез, причем на
уровне подкорки… А так нельзя, Марик! Ты же в общем нормальная баба! Свою
подкорку надо защищать от всяких идиотских воплей. Мало ли кто что кричит! У
нас в районе есть одна сумасшедшая, так она, когда меня видит, начинает
кричать: «Убийца! Убийца с третьего этажа!»
– А ты на каком этаже живешь? – улыбнулась Марина.
– На шестом! Она сумасшедшая, но, между прочим, это
неприятно, когда заходишь купить колбасы, а в тебя тычут пальцем и орут, что ты
убийца с третьего этажа, но я же не переезжаю на третий этаж и никого не
убиваю…
– Людка, ты всегда была такая умная, а?
– Ну, наверное, какие-то задатки были… – засмеялась
Люда. – Но жизненный опыт тоже помогает, особенно когда работаешь с
людьми.
– Ты права, ты совершенно права! То есть просто
фантастически права! Я действительно была напугана надвигающимися переменами в
жизни, и ее идиотские проклятия упали на удобренную почву! Господи, Людка, у
меня как будто камень с души свалился!
– Вот и славненько! Давай за это выпьем!
– Знаешь что! Я сделаю тебе витрину даром, без всяких
платьев. В подарок!
– Нет, Марик, дружба дружбой, но я не люблю быть
обязанной, даже подруге. Поэтому сделаем как договорились! Слушай, а у тебя
есть фотки твоего мужика?
– Миши? Есть, конечно! Показать? – обрадовалась
Марина.
– Покажи!
Марина принесла альбом, где были фотографии, сделанные в
Турции и на даче.
– Хорош, ничего не скажешь, хотя на мой вкус староват,
я люблю посвежее…
В этот момент хлопнула входная дверь. Марина выскочила в
прихожую:
– Алюша!
– Маря, не подходи! – И она босиком прошлепала в
ванную. На ней был только старенький байковый халат явно на голое тело.
– Где твои вещи?
– Выкинула!
– Ты что, на лестнице догола разделась?
– Так никто не видал! Уйди, Маря! Кому говорю!
Марина вернулась на кухню.
– Слушай, Марик, а ведь твой сын здорово похож на этого
мужика.
– Мне уже говорили, хотя я особого сходства не
вижу, – засмеялась Марина. То ли от выпитого, то ли от разговора с Людой
она ощущала какую-то странную легкость, почти счастье.
– А ты уверена, что прижила сына не от него?
– Конечно, уверена, что за глупости!
Они еще долго сидели, в кухню заглянула Алюша, как-то
недовольно покачала головой, но присоединиться к ним отказалась.
– Поешь хоть, – сказала Марина.
– Не хочу! – мрачно отозвалась Алюша и ушла к
себе.
Наконец Люда собралась домой. Вызвала такси и на прощание
потребовала:
– Марик, теперь ты должна у меня побывать!
– Людка, ты еще не будешь знать, как от меня
избавиться! Мне давно ни с кем не было так легко и хорошо.
– А что я говорила! Русским бабам психоаналитики не
подходят. Подруга и рюмочка – лучший психоанализ, конечно, при условии, что
подруга не стерва и не идиотка. Ну все, пока! С мужиком своим познакомишь?
– Обязательно!
– Может, у него какой-нибудь дружбан в запасе есть!
Люда ушла. Марина вернулась на кухню вымыть посуду. Почти
сразу за ней туда явилась Алюша. Не стала вырывать у нее из рук посуду, а
мрачно села за стол.
– Ну? – сказала она требовательно.
– Что – ну? Это я должна сказать ну! Что за дела? Зачем
ты драку учинила? А если б она тебя убила или покалечила?
– Ха! Она – меня? Смеешься, что ли? Я ей как врезала по
сопатке, она и снюнилась! Подружка! Теперь вот новую приваживаешь? Мало тебе?
Да выпиваешь с ней! Это куда годится? Вона как, цельную бутылку выжрали!
– Что ты разворчалась? Значит, мне так надо было! И
Людка – совсем другое дело, я ее сто лет знаю, со школы еще…
– В школе-то небось вы не выпивали! Ишь, дела какие –
водку с бабами хлестать! Вот Мише твоему скажу!
– Слушай, ты что на меня нападаешь? Кого в милицию
загребли, меня?
– Ой, Маря, ты бы видела… Я чуть со смеху не уссалась!
– Это от чего же? Оттого, что по сопатке врезала?
– Да нет, я такая злая была, врезала ей, а потом в
волосенки вцепилась, а волосенки у меня в руках и остались! Парик у ней! Между
прочим, она потому и озверела… Народ-то видал, что у ней на башке только
пух-перо.
– Народ?
– Ага, она так визжала, что народ собрался, и, как на
грех, мент мимо шел… Одно скажу – ни о чем не жалею, даже если меня потом в
тюрьму упекут.
– Никто тебя не упечет, и, между прочим, благодаря
Людке. Я так растерялась, а она свою адвокатшу вызвала…
– Да ну, надо было взятку дать, и все дела.
– Пробовали, отказался.
– Небось ему эта лысая сука больше сунула… Веришь,
Маря, – она даже понизила голос, – я такое удовольствие получила…
– Ну ты даешь!
