Наемники положили Лиса перед алтарем, сделанным из коричневого полированного камня, на который взгромоздили черного зверя. Тот уже очнулся и пытался разорвать крепкую синтетическую сеть длинными желтыми когтями, ревя при этом гневно и громко.
Колдунья, не обращая на него внимания, зажгла на светло-коричневом постаменте ароматические свечи и задумалась. Лис смотрел на нее и молчал, так как сил не было даже на то, чтобы облизать пересохшие губы.
Грета быстро посыпала песком ярко-желтый круг, выбитый в камне, и подошла к хищнику. Тот гневно взревел и задергал лапами так, что едва не упал с алтаря. Колдунья положила руку на черную голову, и зверь затих, бессильно наблюдая за человеком огромными желтыми глазами. Грета начала что-то бормотать злым шипящим шепотом. От звука ее голоса тьма вокруг вздрогнула и начала клубиться, собираясь в знакомую серебристую фигуру.
* * *
У Гаура сбивалось дыхание, все тело ныло, словно его избивали палачи Токура, пытаясь добиться нужных ответов, руки дрожали. Из двадцати его учеников на ногах осталось лишь трое, остальные лежали на каменистой земле. Десять человек спали, пятеро без сознания, двух мертвых положили отдельно.
Верховный жрец ясно понимал, что закончить церемонию не сможет — ему просто не хватит сил. Обо всем он подумал, кроме этого. Но кто мог знать, что столько энергии потребуется на то, чтобы убить десять тысяч рабов? И что будет так невыносимо трудно? И что можно умереть, просто находясь рядом с алтарем? Вон даже у гвардейцев уже пара десятков скончались, хоть они только подводят рабов к алтарю. Предсмертные проклятия — страшная вещь.
Если он в ближайшее время ничего не придумает, то падет и сам. Яма под алтарем уже наполовину заполнена телами, от нее идет сладкий запах разлагающейся плоти. Ему бы сейчас вина, мяса, пару часов сна, и он смог бы продолжить. Увы, это недосягаемо. Вино ослабит дух, а кусок мяса не полезет в глотку от обилия запахов смерти.
Но он должен что-то выпить и съесть, иначе умрет, потому что поддерживать защиту становится все труднее. Гаур посмотрел на учеников, двое из них отошли в сторону и подняли следующую пару, лежащую на каменистой земле. Проснувшиеся выглядели не лучше тех, кого они сменяли. Несмотря на молодость, сил у них осталось еще меньше, чем у жреца. И дело не в том, что они делали самую тяжелую работу, с этим все обстояло как раз наоборот, просто они до этого мало работали с магией и не умели защищаться от огромной энергии, вырывающейся из умирающих тел.
Даже император чувствовал себя уже не так замечательно, как раньше, несмотря на то что ничего не делал, а только ел, пил и развлекался с наложницами. Токур выглядел бледным и усталым даже в своем беспокойном сне. О том, как выглядит он сам, верховный жрец старался не думать — наверняка походил на оживший труп, пролежавший месяц в могиле. Когда-то он занимался некромантией, поэтому хорошо представлял это зрелище.
Он должен что-то придумать. Немедленно! Иначе упадет.
Гаур обвел мутным взглядом учеников: еще один встал и пошел на смену тому, кто держал его руку с жертвенным ножом, покачиваясь и что-то мыча — должно быть повторяя слова заклинания. Воины повели следующую тысячу рабов — новую порцию пищи для сосуда.
Пища?.. Гаур стукнул себя по голове рукояткой ножа. О чем он думает?! Вот же решение, которое устроит всех!
Он опрокинул чашу с водой на землю и, перерезав следующему рабу горло, подставил ее под теплую, истекающую паром струю крови. Когда чаша наполнилась, жрец сбросил тело в яму и приник к красной густой жидкости. Вкус крови был горек. Несмотря на то что всех рабов опоили настойкой смирения, они все равно боялись смерти, а страх портит и мясо, и телесную жидкость. Пить не хотелось, кровь была густой, соленой и теплой, кроме того, пахла болью и отчаянием. Верховный жрец закрыл глаза и нос и заставил себя сделать несколько глотков.
Ученики смотрел на него со страхом — должно быть, Гаур внушал ужас. Но это хорошо: когда ученик боится, он не станет затевать козней против своего учителя.
Прошло немного времени, и Гаур почувствовал прилив сил. Кровь действовала! Он снова приник к чаше, борясь с тошнотой, и выпил ее до дна. Уже через пару мгновений его рука окрепла, и следующему рабу жрец споро и ловко перерезал горло, наполнил чашу и заставил выпить учеников, стоящих рядом. Один выпил и поблагодарил, а второй побежал. Похоже, его мозг отказался воспринимать действительность, и демоны захватили его душу.
Далеко мальчишка не ушел, гвардейцы перехватили его и подвели к алтарю. Гаур взрезал парню грудь и вытащил сердце, чтобы его смерть не была напрасной. Увидев это, два других ученика выпили чашу напополам, морщась и гримасничая, словно никогда в жизни не пили ничего хуже.
Впрочем, наверное, так оно и было. Но это неважно. Главное, что они задвигались быстрее, а глядя на них, к крови потянулись и другие.
После третьей чаши Гаур почувствовал, что усталость отступила, а руки перестали дрожать. Повеселели и ученики. Тех, что спали, заставили проснуться и тоже выпить крови. Отказался только один. Его тоже пришлось умертвить, зато другие оживились и перестали смотреть на мир безнадежными глазами.
Верховный жрец поднял лицо к небу. Приближался серый рассвет, прохладный воздух наполнился влагой, роса оседала на камнях, алтаре и одежде прозрачными холодными каплями. Ветер принес запах снега с вершины. Скоро утро. Рабов осталось не так много. Он выдержит, он сможет…
* * *
Дженг вышел с пляжа и остановил одинокого прохожего, спешащего по своим делам. Тот, увидев перед собой голого человека, попытался сбежать, но волк легко догнал его и остановил.
— Прошу прощения, — сказал он, — но мне нужна ваша одежда.
Мужчина попытался вырваться, Дженгу даже на мгновение стало его жалко. У человека было бледное грустное лицо: видно, судьба не любила его. Что ж, ему не повезло и в этот день.
Волк сбил бедолагу с ног, стянул с него брюки и рубашку, надел на себя, убрав лишние мускулы, чтобы не порвать одежду, после этого побежал по улицам к трактиру, где остановился перед нападением. Эта часть города была ему незнакома, пришлось ориентироваться на запахи. Солнце поднималось над городом, оно было бледно-голубым, невыспавшимся и нежарким. Улицы стали наполняться народом, первые флаеры заскользили над крышами, отбрасывая тень. Серый дорожный пластик под ногами пружинил и толкал вперед.
До трактира Дженг добежал за час. Возможно, добрался бы быстрее, если бы позаимствовал флаер у какого-нибудь ротозея, но не хотелось новых проблем с полицией, и без того неприятностей хватало.
Несмотря на то что всю дорогу бежал, он все равно опоздал. Полиция уже окружила трактир и начала обыскивать комнаты жильцов. Следовало поторопиться.
Волк зашел с заднего двора, отрастил когти и взобрался по каменной стене до окна комнаты, в которой разместился. В соседнем номере уже шел обыск. Дженг вытащил из-под продавленного матраца сверток с запасной одеждой, документами и кредитными карточками и выпрыгнул из окна, услышав, как поворачивается ключ в замке.
