Партия, трудившаяся в системе Снежной, была очень велика – более восьмисот специалистов, считая с теми, кто исследовал местную луну в надежде найти следы космических поселений. Пока вместе с археологами работали геофизики и техники бурильных установок, но среди ожидавших своей очереди нашлись бы, пожалуй, любые умельцы – от историков искусства до лингвистов и кибернетиков, способных расшифровать любой письменный документ. Тревельяна это очень вдохновляло – он подозревал, что в комиссии не обойдется без пререканий и споров, что достичь консенсуса будет нелегко, и для этого понадобятся консультанты. Здесь их был воз и маленькая тележка.
Но главный консультант стояла сейчас рядом с ним – доктор археологии Жанкат Брингар, женщина-терукси потрясающей красоты. Волнистые пепельные волосы Жанкат прятались под шлемом, но Тревельян мог любоваться ее прелестным личиком и обтянутой комбинезоном изящной фигуркой. Он и любовался – исподволь, стараясь не обнаружить всю глубину своего интереса. В партии, кроме землян и кни’лина, было не меньше четверти терукси, и все они, мужчины и женщины, выглядели превосходно, как и любой их соотечественник. Счастливая раса, где красота являлась эталоном… Но и в этом сонме богинь и богов Жанкат Брингар сияла, как редкая жемчужина среди янтаря и кораллов. Ивар снова покосился на нее и едва не утонул в огромных зеленых глазах – пожалуй, еще более выразительных, чем у Лолиты.
– Вы прибыли на «Пегасе», консул? – спросила Жанкат, выговаривая слова земной лингвы с очаровательным акцентом. – Кажется, «Пегас» лег на орбиту у Снежной четыре часа назад?
«Пегас» являлся одним из шести исследовательских судов, прикомандированных к экспедиции. Кроме них, над планетой висел «Идальго», большой транспортный корабль.
– До последнего дня я работал на Арханге, довольно далеко отсюда, – сказал Тревельян. – «Пегас» за мной не заходил. В этом не было нужды.
– О, простите! – Жанкат округлила глаза, став еще более прелестной. – Вы консул, и у вас, конечно, свой корабль… Наверное, яхта?
– Еще какая! – откликнулся Тревельян. – Четыре палубы, бассейн, оранжерея, адмиральский салон, а в нем – дубовая мебель, кресла натуральной кожи, бронзовые канделябры и… – Он смолк, решив, что постель упоминать еще рано, и вздохнул. – Замечательная яхта, доктор Брингар! Называется «Иллюзия».
– Хотелось бы на нее взглянуть, – промолвила прелестный археолог. – Кстати, называйте меня Жанной. Мне нравится это земное имя.
Тревельян склонил голову.
– Ивар. Для вас всегда Ивар и только Ивар, не консул.
Жанкат – нет, Жанна! – улыбнулась. Улыбка красила ее необычайно.
– Боюсь, Ивар, всегда не получится. На заседаниях я не смогу вас так называть, ведь в комиссии у нас ньюри Первый Ветер из клана ни
[28]
. На Снежной больше сорока кни’лина, но все – похарас, с ними все же проще. А эти ни… Они такие ревнители официоза и протокола…
– Верно, – согласился Тревельян, вспомнив свои приключения на Сайкате. – Но я надеюсь, что мы найдем время для менее официальных встреч.
– На вашей яхте, – подсказала Жанна, продолжая мило улыбаться.
– Увы! – Тревельян опять вздохнул. – Яхту пришлось отправить на Тхар, ибо первый помощник капитана собралась рожать. Она с Тхара, и, по их традиции, женщины рожают только на родной планете. – Тут Ивар принял озабоченный вид и добавил: – Надеюсь, они успеют… В крайнем случае, корабельный врач подвергнет роженицу гибернации.
– Какой интересный обычай! – воскликнула Жанна, распахнув зеленые глаза с ресницами невероятной длины. – Ну, ничего, ничего, можно подождать, пока ваша яхта не вернется. Как говорят у нас, самое приятное в удовольствии – его ожидание.
– Мудрая мысль, – подтвердил Тревельян. Он собирался развить эту тему, но Жанна коснулась его руки и молвила:
– Давайте помолчим и посмотрим. Солнце садится.
Они стояли на открытой террасе у длинного двухэтажного корпуса, собранного из стандартных модулей. В этом строении, самом крупном в поселке археологов, размещался штаб экспедиции, и здесь имелись рабочие кабинеты, удобный конференц-зал, жилые отсеки и даже небольшой зимний садик. Часть помещений, рассчитанных на кни’лина, были просторными и обставленными согласно требованиям их расы, а парапримат Нишикуандра мог разместиться в саду, среди цветущих роз, магнолий и олеандров. На время работы комиссии корпус предоставили в полное распоряжение Тревельяна.
Он прибыл сюда пару часов назад и успел познакомиться только с профессором Трозом, главой археологов, и его помощницей Жанной Брингар. Профессор, пообещав всяческое содействие, вскоре удалился в свой жилой модуль на окраине поселка, ибо дело шло к вечеру, члены комиссии отдыхали, и никаких заседаний в этот день не предвиделось. Самое время, решил Тревельян, чтобы взглянуть на чудесный закат и побеседовать с прелестным консультантом.
От здания штаба до ледяной стены было километра четыре. Голубоватые утесы нависали над расчищенной территорией, и казалось, что маленький остров заключен в сосуд из драгоценного сапфира с бирюзовой крышкой безоблачных небес. Но вот край солнца коснулся ледяных вершин, они вспыхнули алым, потом багряным, и жаркий рубиновый цвет поплыл к подножию стены, вытесняя синее и голубое. В трещинах краски были более глубокими, пурпурными и багровыми, выступы и острия пылали розовым и оранжевым, и по обе стороны от светила раскинулись красные с золотом крылья вечерней зари. Закат длился около четверти часа, и все это время Тревельян и его спутница молчали, зачарованные сказочным зрелищем. Потом солнце скрылось за барьером льдов, краски погасли, и небо, знаменуя конец феерии, задернул темный занавес с искрами звезд.
– Таких чудес больше нигде не увидишь, ни на одной планете Галактики, – с мечтательным видом сказала Жанна. Затем, словно очнувшись от наваждения, добавила: – Должна ли я теперь поведать, с какого конца едят суимбри? То есть ввести вас в курс дела, как говорится на Земле?
Плод суимбри, произраставший в ее родном мире, походил на очень длинный фиолетовый огурец, с одного конца сладкий, с другого – горьковато-терпкий. В пищу шла только сладкая часть, и с непривычки можно было ошибиться.
– Сегодня ни слова о делах, – сказал Тревельян. – Сегодня я хочу полюбоваться красотой, что встретил здесь. После Арханга это будет нелишним.
– Там было очень плохо? – с сочувствием спросила Жанна.
– Отвратительно. У меня появились лапы с когтями и шпорами. Целых шесть.
– О, как интересно! Еще интереснее, чем ваш корабль! – Консультант была явно заинтригована. – Хотелось бы взглянуть!
Тревельян поморщился.
– Не стоит, милая Жанна. Боюсь, я бы вам не понравился.
В этих широтах ночь наступала стремительно. Небо потемнело, сонм звезд расцветил его черный полог, и, словно отражая небесные огни, вспыхнул свет в домиках поселка. Порыв ледяного ветра обжег лицо Ивара. Температура наверняка была не меньше сорока.
