– Резонно, – согласился Тревельян. – Но не надо волноваться, ньюри. Повторю сказанное раньше: у нас нет машины времени, и вряд ли кто-нибудь ее создаст.
– Это стало бы настоящим бедствием, – произнес Первый Ветер, заметно успокоившись. – Хронопарадоксы, темпоральные петли, удвоение путешествующих, конфликты, связанные с изменением реальности… Наконец, войны, где сражения идут не только в пространстве, но и во временном континууме, простираясь на тысячи и миллионы лет… Жуткая перспектива!
– В самом деле, – кивнул Тревельян и допил тецамни. – Желаю вам, ньюри, утренних радостей и благодарю за мудрые слова. Сведения, обещанные мной, вам передадут.
Второй Дым, приседая и кланяясь, проводил его к выходу. Вернувшись в свой отсек, Ивар связался с лингвистом Деллой Джин, потребовал прислать ему материалы по языку погибшей расы и загрузил их в гипноизлучатель в спальне. Сказанное Первым Ветром не являлось для него новостью, однако он решил не торопить встречу с Регистратором – прежде стоило разобраться с ситуацией в мире Найта Ракассы, с этими суончами, мелл-паа и остальной терминологией, пока неясной. Тридцать с лишним тысячелетий – огромный срок, достаточный, чтобы любая цивилизация погибла, истощив свой пассионарный импульс, либо поднялась к невиданным вершинам прогресса. Или – или… Может быть, Нишикуандра знал, какой из двух вариантов верен, но, кажется, параприм не торопился поделиться информацией. Тревельян не владел мистическим даром предвидения, однако в его распоряжении были логика, компьютеры и немалый опыт. Поговорить с Найтом, не дожидаясь новостей от Деллы Джин, и самому составить прогноз… Разумно, решил он. Только беседовать с гостем нужно на его языке, а для этого есть излучатель с мнемонической записью.
Перед такой процедурой рекомендовалось отдохнуть и очистить сознание. Натянув термокостюм, Ивар вышел на свежий воздух. Близился вечер, солнце висело над ледяной стеной, но еще не коснулось ее, и феерия красок была впереди. Вероятно, это зрелище не могло наскучить – жители поселка покидали дома и прогуливались по улицам, то и дело посматривая на небо и ледяные утесы. Тревельян слышал смех, людские голоса и скрип снега под ногами; откуда-то донеслась мелодия – нежный напев флейт и скрипок. Он остановился у террасы штабного здания, там, где несколько дней назад встретил Жанну Брингар.
Текли минуты, солнце садилось, льды вспыхнули алым, рубиновым и багряным, затем погасли. Тревельян запрокинул голову – звездное небо здесь тоже радовало красотами. Система Снежной лежала гораздо ближе к Гиадам, чем Земля, и здесь, на фоне звездного скопления, пылал яркий оранжевый глаз Альдебарана. Часть Гиад входила в буферную зону, разделявшую земной и кни’линский сектора, и за ними можно было разглядеть неяркую звездочку, солнце Йездана.
Порыв холодного ветра обжег щеку Ивара, принес знакомый аромат. Он обернулся – перед ним стояла Жанна Брингар. Лукавый взгляд, нежная улыбка… Кажется, она больше не сердилась на него.
– Где ваша яхта, Ивар, – та, что ушла на Тхар? – промолвила прелестный археолог. – Мне помнится, четыре палубы, бассейн, оранжерея и палисандровая мебель в адмиральском салоне… Ваша «Иллюзия» еще не вернулась?
– Мебель в салоне дубовая, еще кожаные кресла и бронзовые канделябры, – напомнил Тревельян и вздохнул. – Увы, яхты моей еще нет. Иллюзии так скоро не возвращаются.
– У меня в жилом модуле нет такой роскоши, – сказала Жанна. – Кресла из пластика, душ и цветок в вазе вместо оранжереи… Еще кухонный комбайн, совсем маленький… Не беда, что вашей яхты здесь нет. Если вы заглянете ко мне, я сделаю чай и что-нибудь приготовлю.
Тревельян смотрел на Жанну, Жанна смотрела на него. Он едва не потонул в ее чудных зеленых глазах. Вынырнуть было непросто.
«Иди! – посоветовал Командор. – Иди, нечего клювом щелкать!»
«Сказано парапримом – красивая девушка, но не для меня. Не в этой жизни…» – откликнулся Ивар.
«Плюнь на эту волосатую образину! Что вспоминать его болтовню, когда девица сама в руки просится! Такая красотка!»
Но Тревельян лишь покачал головой. В эту ночь его ждали гипноизлучатель и запись чужого языка, который он собирался освоить.
Жанна прикрыла глаза длинными ресницами, повернулась резко, фыркнула и зашагала к домикам поселка. Ивар с тоской глядел ей вслед. Не в этой жизни, крутилось в голове, он словно наяву слышал басистый голос параприма. Не в этой жизни…
Верить?.. Не верить?..
Глава 9
Серв Хийар Ирт и параприм Нишикуандра
Изучение языков в гипнотическом трансе, обычно во время сна, для опытного ксенолога было делом несложным. Слова и целые фразы, термины, метафоры и эвфемизмы, фонетика и письменные символы, если такие имели место, – все это укладывалось в памяти быстро и с полной надежностью. После такой процедуры понять чужую речь не составляло труда, если звуки издавались в диапазоне человеческого восприятия. Но вот говорить самому… Тут возникала проблема, связанная с речевым аппаратом, ибо уроженец Земли не мог убедительно хрипеть и щелкать, рычать и скрежетать, шипеть и лязгать, так как возможности гортани вкупе с легкими, губами и языком были ограничены. Поэтому никто не пытался освоить звуковую речь негуманоидов, тех же дроми или лльяно, не говоря уж о сильмарри. Общение с некоторыми человеческими расами тоже требовало усилий – не всякий мог произнести хотя бы пару слов на шас-га, гортанном лающем наречии кочевников Раваны.
Но с обитателями Декаи Таилу, почившими много тысячелетий назад, таких сложностей не возникло бы – их язык был напевным, мелодичным, приятным для восприятия на слух и вполне доступным для горла землянина. Пробудившись утром, Тревельян исполнил пару арий, поведав самому себе о несчастной любви к очаровательной деве-терукси и злобном параприме, лишившем его надежды на счастливый брак или хотя бы легкую интрижку. Затем он натянул термокомбинезон и отправился к медицинскому модулю на окраине поселка. Там, под присмотром Пьера Сазонова и его врачей, обитал Найт Ракасса, Рыцарь Времени.
По дороге Ивар пытался сообразить, почему он думает о Найте как о рыцаре. Конечно, поступок этого юноши был благородным и жертвенным – он отправился в путь без возврата, хотя мог прожить в своем мире много лет. Его соплеменники считали катастрофу неминуемой, но ни один из них не предсказал бы в точности, когда она наступит. Найт Ракасса вполне мог здравствовать долгие годы, встретить любовь, родить детей, сделаться главой семейства или даже своего суонча… Однако он принес это в жертву ради химерической надежды – пробиться сквозь горы времени к тем, кто может спасти его народ. Воистину рыцарский поступок! Но в нем ли дело?.. Только ли в нем?..
Пустившись в область свободных ассоциаций, Тревельян вдруг припомнил, что имя гостя созвучно слову «рыцарь» на одном из старых земных языков
[40]
, бытовавших еще до введения лингвы. Когда-то он неплохо знал английский тысячелетней давности, но с той поры пришлось изучить так много инопланетных наречий! Пожалуй, не меньше сорока… даже пятидесяти… Но английский, оттесненный в дальний угол памяти, не был забыт. Найт! Рыцарь! Найт оф тайм!
