– Глеб Нелюбин.
– А! Нельба-люба! Указано ли, что он увез аборигена?
– Да, с его согласия и по настоятельной просьбе. Высадил в порту Перекресток-18, испросив для него статус почетного гостя Федерации. Из этого порта нетрудно добраться до Гондваны.
– Что ж, – сказал Тревельян, – с этой частью истории мы разобрались. Пора заняться нильхази. Не нанести ли визит Судье? Кажется, она хотела встретиться со мной. Почему бы не сейчас?
Словно подслушав его, звякнул браслет на запястье, и голос Алисы Виктории произнес:
– Доброе утро! Почтенный ньюри консул уже позавтракал?
– Ньюри консул пьет кофе, – сообщил Тревельян. – Хочешь присоединиться?
– Как-нибудь попозже. Сегодня у досточтимого ньюри консула встреча с Судьей. Она ждет вас на базе Флота «Лиловый Вереск» в тринадцать ноль-ноль по местному времени. Я посылаю за вами катер.
– Не нужно. Доберусь своим транспортом.
– Вы не успеете, – молвила Алиса с легким раздражением. – База на архипелаге у Восточного материка. Флаер летит сюда шесть часов.
Тревельян потянулся к кофейнику.
– Кто сказал, что я полечу на флаере? При чем тут флаер? У меня способ совершенно иной.
– Должно быть, ковер-самолет, – язвительно заметила Алиса.
– Вот об этом, моя красавица, ты узнаешь, когда я стану для тебя Иваром. Что до консула, то у него свои секреты, – сказал Тревельян и выключил связь.
Он выпил еще одну чашку кофе, доел рогалики и вернулся в опочивальню. Здесь висел в шкафу его мундир, серый с серебром, с эмблемой Фонда на левом плече. Облачившись, он приказал роботу для мелких поручений отыскать небольшой контейнер и, когда это было сделано, спрятал в него статуэтку женщины-нильхази.
– Дед, – вслух позвал Тревельян, – дед, проснись. Отправляемся в «Лиловый Вереск».
«Дом на берегу моря, – отозвался Командор, – белый дом с башенкой и продырявленным УБРом
[50]
у порога. Там еще скамейка… стальная…»
– Я знаю. Видел.
Прижав контейнер локтем, он закрыл глаза и вызвал портал.
Глава 15
Судья Справедливости и другие лица
Дом был точно таким, как в воспоминаниях деда. Белый двухэтажный особняк с башенкой, похожей на стартующий крейсер, с террасой, выходившей в сад. В саду росли яблони, слива и странные деревья с сизыми плодами величиной с два кулака. Тревельян не сразу понял, что это смородина-мутант, завезенная с Земли шесть веков назад.
Слева от высокого крыльца лежал на каменном постаменте корпус боевого робота. Досталось ему изрядно: в металлокерамическом панцире зияли дыры, грозные клешни были погнуты, метатель плазмы разрезан пополам. С другой стороны, на скамье из орудийного лафета, сидели Командор и его красавица-супруга с младенцем на коленях, а рядом с главой семейства – две девочки десяти и двенадцати лет. Живая голограмма: Командор что-то рассказывал жене, та улыбалась, девчушки хохотали. На двери дома блестела серебряная табличка. Ивар приблизился и прочитал: «Музей коммодора Звездного Флота, героя Галактики Олафа Питера Карлоса Тревельяна-Красногорцева. 2290 г., Земля – 2382 г., система Бетельгейзе».
«Надо же, музей! Великая Пустота! Никогда бы не подумал! – пробормотал дед. Потом шепнул: – Малыш, встань у скамейки. Хочу на Линду посмотреть и ребятишек… Все так и было… Только не помню я, в каком году…»
Не торопились, смотрели долго – здесь, на островах, в другом часовом поясе, еще не наступил полдень. Затем дед распорядился идти в дом. Комната слева от холла когда-то была гостиной, и на ее стенах сверкали в прозрачных футлярах ордена. Великое множество наград, след промелькнувшей жизни Командора… Орден «Пояс Ориона» с кометами, два «Меча Ганнибала» – им награждали полководцев, «Орден Фронтира» трех степеней, «Орден Провала», орден «За спасение соратника на поле боя», три медали «За личное мужество», медаль «За штурм Тхара», медаль «Голубая Зона»… Еще восемь почетных знаков ранений, знак отличия десантников «Триарий», знак отличия пилотов «Лимб», который выдавался за пятьсот прыжков… Много наград, но не все – Тревельян знал, что часть их не сохранилась.
«В мой кабинет, голубь сизый, – велел Командор. – Второй этаж, под башней».
Кабинет был просторен, едва ли не в треть этажа. Стены и потолок обшиты потемневшим от времени дубом, под окнами – огромный стол, а при нем кресло, в котором Ивар опознал старинный пилотский ложемент. У стола – терминал древнего компьютера, рядом – шкафы с книгами и сотней модулей-термосов; в них, при абсолютном нуле, хранились магнитные записи. Стена напротив шкафов была увешана оружием, какого Тревельян в жизни не видел и даже представить не мог, что где-то, кроме гигантских земных музеев, еще сохранились подобные редкости. Тут были дамасская сабля, испанская шпага, меч устрашающего вида, метательные ножи фейдао и кодзука, китайский палаш дан-гайн, секиры, копья и арбалеты. Рядом висело огнестрельное оружие: пара мушкетов, фузея с толстым стволом, винтовки, автоматы и пистолеты от кремневых до многозарядных.
«Моя коллекция, – с гордостью молвил Командор. – По завещанию, все отошло Линде. Ничего не продано, не потеряно, все сохранилось… Вот женщина! Зря я с ней расстался! Зря!»
– Теперь поздно сожалеть, – произнес Ивар и ткнул пальцем в один из стволов. – Это что такое?
«Русский автомат «калаш», а справа от него – американская винтовка «М16». Ты выше взгляни, выше! Вот жемчужина коллекции! Винтовка Мосина
[51]
, подлинный экземпляр 1891 года! Я раздобыл ее на Марсе, у одного старика – он держал бар в предгорьях Фарсиды. Папаша Эмиль его звали… Пил у него ром из тхарского пьяного гриба, увидел и выменял на свою форму полного коммодора… китель с серебряными «спиралями», штаны с лампасами, фуражку, сапоги… Ей, малыш, больше тысячи лет!»
– Она стреляет? – полюбопытствовал Тревельян.
«Пять веков назад стреляла. Хочешь попробовать? Обоймы – в нижнем ящике стола».
Секунду Ивар колебался, потом покачал головой.
– Соблазнительно, но нельзя нарушать порядок. Все же здесь военная база.
«Законсервированная, – уточнил дед. – Ладно, не будем ворон пугать… Тебе куда нужно добраться?»
– В штаб базы. В бывший штаб.
«Выйди из дома, стань к морю спиной и увидишь, как над лесом игла поблескивает, а на ней – набалдашник вроде тарелки. Это штаб и есть. Но пешим ходом не добраться, до него километров двадцать пять».
