– Не двигайся, чужак, пальцем не шевели! – выкрикнула она.
– Услышал/понял. – Тревельян прижал ладони к обручу передатчика и замер в неподвижности. Потом осведомился: – Дышать можно?
– Можно оглянуться. Делай/поступай, как я говорю!
Он повернулся. Сзади стояли четверо мужчин-нильхази, и каждый держал на сгибе локтя серебристую трубку с изогнутой рукоятью. Все невысокие, стройные, светловолосые… Что-то в этих людях чудилось знакомое – в их изящных фигурах, в певучем голосе женщины и в том, как держали оружие мужчины. Наверняка излучатели, подумал Тревельян. Плохо, но еще не смертельно.
Опустив руки, он взглянул в лицо женщины. У нее были серые глаза. Серые, глубокие, безжалостные.
– У меня нет оружия, и я не желаю причинить/доставить вам неприятности. Я, Ивар Тревельян, хочу говорить с теми, кто имеет власть на корабле. Я пришел/явился сюда, потому что сам обладаю властью среди моего народа. Это первая причина, но есть и вторая. Я тот, кто встречался с лльяно, вашим посланником, и выслушал его слова.
– Я, Ун-Синити, обладаю здесь властью, и теперь я знаю, что твой народ был извещен/предупрежден, – промолвила женщина. – Но планету, принадлежащую нам, вы не покинули.
Тревельян пожал плечами.
– Это не просто. На планете сотни миллионов жителей, и не все умеют, как я, свободно перемещаться в пустоте. Чтобы вывезти их, нужно время. И нужны доказательства, что этот мир в самом деле принадлежит нильхази. Слов/утверждений недостаточно.
Кажется, Ун-Синити так не считала. Внезапно Ивар ощутил ее ярость; она уже не испытывала ни страха, ни удивления, лишь затуманивший разум гнев. На мгновение ему почудилось, что сейчас она взмахнет рукой, и в спину вонзятся раскаленные лучи. Прыгнуть?.. Места в этой огромной сфере было предостаточно… Никто не поймает человека, которому открыт портал даскинов…
Он решил не поддаваться малодушию. Вождь Светлая Вода не увидит, как он мечется здесь, играя с нильхази в пятнашки! Кроме того, преследователи могли перестрелять друг друга, а это было совсем ни к чему. Кровь не должна пролиться!
«Миролюбивый ты мой… – пробормотал дед. – Знаешь, что я тебе посоветую?.. Эта баба – стерва и нормального обхождения не понимает. Покажи-ка ей зубы, малыш! А лучше покажи клыки!»
– Не делай того, о чем пожалеешь, Ун-Синити, – сказал Тревельян. – Меня нелегко убить, но если это случится, придут другие, не такие терпеливые, как я. Хочешь на них посмотреть?
Ментальным усилием он активировал нужный канал связного устройства. Изображение возникло прямо в воздухе, у верхнего купола сферы – огромный экран, соединивший корабль нильхази с «Эскалибуром», с палубой десанта – в ракурсе передачи она казалась широким и бесконечно длинным тоннелем. Там, шеренга за шеренгой, стояли бойцы в бронированных скафандрах – каждый с метателем плазмы на плече, с лазерными резаками, пристегнутыми к поясу. Свет играл в пластинах шлемов, делая лица почти невидимыми; мелькали то сурово стиснутые губы, то настороженные глаза под резким росчерком бровей. В тяжелом вооружении люди выглядели исполинами; чудилось, что эта армия гигантов сейчас хлынет с экрана, затопит зал и, сметая все на своем пути, ринется на палубы и в отсеки корабля.
Вероятно, реакции нильхази были подобны привычным для Тревельяна: он видел, как побледнела Ун-Синити, как померк яростный блеск ее глаз. Сферическая рубка заполнялась народом, мужчины и женщины в ярких одеждах замерли, в молчании глядя на экран, но Ивар ощущал их эмоции – страх, накрывший толпу мрачной тенью. Страх и удивление – впервые нильхази встретили расу, которая не уступала им в могуществе.
– Мы можем больше не говорить/общаться, – произнес Тревельян, – не обсуждать свидетельства ваших прав, не искать разумного решения. Вы угрожаете, вы напали первыми, и мы ответим вам. Не уничтожим ваш корабль, но захватим его, пленим экипаж, вскроем ваши навигационные устройства, чтобы выяснить, откуда вы пришли. Пошлем флот к вашим планетам и тогда поговорим. Ты этого хочешь, Ун-Синити?
Помрачнев, женщина сделала жест, будто отталкивая Тревельяна от себя. Он оглянулся. Четверо стражей стояли в растерянности, опустив оружие.
Она заговорила.
– Ты, Ивр-Трев, показал своих воинов, но я не знаю, где они – возможно, до них десять солнц и столько пустоты, что нам ее не измерить. Ты говоришь, что они могут ворваться в мой корабль и захватить его. Но как они сюда придут/перенесутся? Ты был там, – взгляд Ун-Синити метнулся к экрану, – был там или в каком-то другом месте, и теперь ты здесь… Но ты сказал, что не каждый из твоего народа умеет перемещаться в пустоте.
– Воины умеют, – ответил Ивар, тоже подняв глаза к экрану. – На то они и воины.
Лицо Ун-Синити вдруг изменилось, и Тревельян не сразу понял, что она усмехается. Вызов и недоверие, решил он, прозондировав ее эмоции.
– Как было сказано тобой, слов/утверждений недостаточно, – с насмешкой промолвила женщина.
– Недостаточно, и потому я приглашу одного из воинских командиров. – Тревельян кивнул и прикоснулся к обручу на голове. – Вождь, ваш выход.
Миг, и рядом с ним возникла огромная фигура. Кро Лайтвотер выглядел очень импозантно в боевом скафандре, увешанном оружием. Над его плечами торчали стволы метателя плазмы и портативного фризера, к бедрам были пристегнуты клинок и саперная лопатка, с пояса свисали лазерные ножи, газовые гранаты и пара бластеров. На взгляд Тревельяна, он походил на Фальстафа, если бы этот шекспировский герой облачился в скафандр десантника, вдруг переместившись из эпохи мечей и кинжалов в эру космических битв. Но тем, кто не слышал имени Шекспира, Вождь Светлая Вода мог показаться богом войны.
Откинув лицевую пластину шлема, Лайтвотер рявкнул:
– Затруднения/проблемы, носитель власти?
– Абсолютно никаких, – откликнулся Тревельян. – Но я буду благодарен, если ты поприсутствуешь здесь и встанешь за моей спиной.
С лязгом и грохотом Лайтвотер встал на одно колено и опустил голову.
– Слушаю и повинуюсь! Желает ли носитель власти, чтобы я санировал/распылил этих крыс? – Он покосился на вооруженных стражей.
– Нет, пока нет. Я думаю/уверен, что это почетная охрана. Знак уважения к моему рангу.
– Если так, пусть живут. – Лайтвотер поднялся и заслонил Ивара от четырех нильхази.
Ун-Синити взирала на эту сцену с приоткрытым от изумления ртом. «Чисто человеческая эмоция, – подумал Тревельян. – Они отличаются от нас не больше, чем терукси, – может быть, они еще ближе к земным стандартам». Тут ему вспомнилась Жанна Брингар, очаровательный археолог со Снежной Пасти, и он незаметно вздохнул. У него была своя теория насчет контактов между гуманоидными расами – он считал, что взаимопонимания легче всего достичь в постели. Метод действовал безотказно и был уже опробован на кни’лина, терукси, женщинах Осиера и дамах приятной внешности с других миров.
Снизу, с площадок, заполненных чужаками, долетел ропот. Он становился все громче и громче, напоминая многоголосые причитания хора в греческой трагедии – похоже, экипаж корабля не желал оставаться безмолвным статистом. Тревельян вслушивался в мелодичные голоса, не понимая сказанного, но улавливая суть и смысл – нильхази явно не хотели драться. Драться, проливать кровь, страдать от ран, умирать… Перспектива плена их тоже не вдохновляла.
