Тут Сезун’пага раскрыл баул и принялся извлекать из него плоские узкие пеналы и золотистые стержни величиною с палец, утолщенные с одного конца. В пеналах оказались сегментированные полоски тонкой платиновой фольги, служившие чем-то наподобие монет – для платы за услугу или товар требовалось оторвать квадратик стандартного веса. Стержень являлся более универсальным платежным средством, аналогом расчетных браслетов Земной Федерации – его подсоединяли напрямую к терминалам планетарной финансовой сети. Называлось это устройство «хакель».
– Как? – переспросил Эрик, слегка порозовев.
– Хакель, – подтвердил «говорильник» и добавил на земной лингве: – Что не понимать? Ясно, хакель! Для хуси-хуси и для платить!
Термин был Эрику знаком – он слышал его сотни раз на борту «Шинге шеге», во время перелета к метрополии хапторов. Двусмысленное слово, как отметил Сезун’пага! Но в первом и основном своем значении – главное достоинство мужчины. Женский орган той же ориентации именовался «шуш», или просто «дыркой». От этих терминов происходил богатый набор ругательств, самыми обычными из которых были «ххешуш», то есть «дырка в заднице», и «шуш’хакель», в буквальном смысле «дырка для члена», а в переносном – «дырка за деньги». Все это не считалось нецензурщиной – такое понятие в языке хапторов вообще отсутствовало.
– Не смущайтесь, юноша, – сказал с усмешкой Шошин. – В дипломатических кругах и не такое услышишь. Поверьте моему опыту!
– И правда, – вмешался Петрович. – Помнится мне, как одна дамочка из благородных – само собой, не наша, а кни’лина – сказала, что у мужчин...
Вардан Хурцилава приподнял бровь, и Абалаков смолк.
– Мы благодарны за вашу щедрость и гостеприимство, – произнес глава миссии на альфа-хапторе. – Мы прибыли в этот далекий мир, чтобы установить дружеские отношения между хапторами и людьми, как то подобает цивилизованным расам. Прискорбное недоразумение, случившееся много лет назад, нами уже позабыто. В знак этого наши властители шлют слова уважения владыкам Харшабаим-Утарту. И не только слова.
– Иметь что еще? – спросил «говорильник» на земной лингве.
– Подарок, – уточнил Хурцилава. – Подарок для Шеггерена’кшу харши’ххе. Артефакт земной работы и огромной ценности.
Некоторое время Сезун’пага размышлял, почесывая шишки, украшенные серебряными дисками. Потом изрек:
– Шеггерен’кшу любить такой вещь. Если хороший.
Хурцилава принял подачу не моргнув глазом:
– Очень драгоценный! Большая редкость, большая древность! Знак великого уважения!
Сезун’пага почтительно коснулся подбородка:
– Я передать слова владыке. Пожелает, вы ему пре... пре... – Он сделал последнее усилие и каркнул: – Предстанете! Есть другой вопрос?
Глава миссии кивнул медику.
– Нам нужны продукты, – произнес Марсель. – Все, что годится в пищу хапторам: злаки и плоды, мясо различных животных, особенно хашшара и шупримаха, и все, что добывается в океане – рыба, моллюски, водоросли. Мы хотим выяснить, что подходит людям.
– Рыба? – молвил хаптор, и Эрик, просканировав «говорильника», ощутил его удивление. Кажется, Сезун’пага чего-то не понял, а потому перешел на альфа-хаптор. – Рыба? Тварь, что из горькой воды? Такое можно есть, но тэды и пасеша не едят. Пища презренных.
Эрик счел нужным вмешаться:
– В этом здании – картины морского промысла, с изображением кораблей, огромных рыб и многоногих моллюсков. Тэды промышляют в горьких водах, и мы думали...
«Говорильник» прервал его движением когтистой лапы.
– Ашинге не понял – это не промысел, а охота. Для развлечения. Твари в воде опаснее, чем дикие куршуты на земле. Больше опасности, больше... – Он сделал секундную паузу, огладил шишки и молвил на земной лингве: – Больше приятственно, так!
На этом совещание закончилось. Сезун’пага отбыл, но не прошло и полутора часов, как у ворот остановился небольшой фургончик. Из него выскочили два крепких молодца и принялись перетаскивать в дом корзины, ящики и мешки с продуктами. Образцов оказалось изрядно. Были тут и мясо в прозрачных герметичных упаковках, и свежие рыбьи тушки, сваленные в огромную корзину, и разные корнеплоды – от крупных, напоминавших земную брюкву, до совсем маленьких. Еще привезли что-то похожее на фрукты, довольно аппетитные на вид, связки пахучих трав и листьев, а также прозрачные цилиндры, заполненные зеленой массой, и большие широкогорлые флаконы с местными напитками – очевидно, с хмельным кхашашем.
Марсель трудился до самого вечера, делая анализы и фиксируя в комп-планшете результат. Остальные члены миссии активно помогали: Шошин и Эрик перетаскивали привезенное на кухню, Хурцилава готовил образцы, Дик Харгрейвс предлагал угощение кроликам и мышам, Абалаков снимал пробу со всего, что было пригодно для земного желудка. Листья оказались местным сахароносом; зеленая паста из них особенно пришлась по вкусу кроликам. Мыши с охотой ели плоды, похожие на брюкву, тоже с большим содержанием сахара, но Петрович их забраковал, сообщив, что жестковаты; зато фруктам он дал самую высокую оценку. Мясо, даже после долгой обработки, было слишком жилистым и жестким, с неприятным вкусом и непривычным запахом, но Цезарь без возражений умял огромный шмат. Опыт с морской живностью, приготовленной киберповаром, показал вполне приемлемые результаты – это блюдо пахло как рыба и, по словам Абалакова, напоминало окуня.
Вскоре к дегустатору Петровичу присоединился Харгрейвс, решивший лично оценить качество потенциального товара. Эрик тоже пришел на помощь, начал пробовать плоды и фрукты и диктовать их названия торговому атташе. Под конец они хлебнули горячительного и пришли к выводу, что кхашаш сильно уступает земным аналогам.
– Градус не тот, – сказал Абалаков, отставив флакон с синеватой жидкостью. – Но фрукты здесь приличные, особенно этот волосатый баклажан, а внутри напоминает арбуз... хорошие фрукты, говорю, почти как на Гондване. Рыбка тоже ничего, вкусная рыбка. Даже мясо можно прожевать, если постараться. – Он погладил живот и сообщил: – Напробовался я того и этого, размяться бы надо. Прогуляюсь к морю. Желаете со мной, коллеги?
– Пожалуй, – кивнул торговый атташе. Эрик тоже не возражал.
Они вышли из дома в сопровождении Цезаря. Охранники привезли новых куршутов, которых мастиф слегка потрепал, но, после сделанного Паком внушения, не довел трепку до фатального конца, а утвердился в роли вожака стаи. Куршуты смирились с его превосходством и при встречах опускали гребни и припадали к земле. Что до Шихерен’бауха, то на другой день после контакта с земным напитком он не появился вовсе, а когда Петрович с Эриком вновь его узрели, вел себя почтительно и называл их ашинге, а не шуча. Его природная агрессивность не исчезла и даже не уменьшилась, но теперь Эрик ощущал и другое, словно в ментальной волне капитана возникла не то чтобы симпатия, но некое обязательство перед землянами. Он сообщил об этом Хурцилаве, однако суть произошедшей перемены осталась для Эрика загадкой.
