А вот Баргахори, пища синих червей, настаивал на смерти чужаков. Конечно, внезапной и случайной, чтобы не вызвать новую войну, к которой Ппуш еще не подготовились. «Мы узнаем их тайны, а они узнают наши, – говорил Баргахори, – и потому нельзя, чтобы они возвратились в Ашингебаим. Пусть живут, пока от них есть польза, но пусть Кшу позаботятся об их кончине». Сказав это, Баргахори прочертил крест на животе.
Конечно, вскрывать шуча не было нужды, так как имелись другие, не столь примитивные варианты случайной смерти. Самый простой – повелеть Сезун’паге, чтобы в продукты для них добавили рыбу хнуи, яд которой убивает мгновенно. Правда, хлебнув пойла землян, Шеггерен’кшу уже не испытывал уверенности, что это сработает, но оставались такие возможности, как несчастный случай на охоте, авария шауха или драка в кабаке, подобная той, о которой доложил Шаххаш’пихи. Он следил за чужаками и оберегал их в городе, но мог и не успеть к разборке с пьяной мразью... Тем более что Пехо’вичи с Рирехом буквально напрашивались на неприятности!
Шеггерен’кшу поднялся и огладил обеими руками спинку костяного трона. Эта доставшаяся от предков древность была символом его владычества, таким же, как огромная шкура и голова хори’шу, самого жуткого чудища из всех, что обитали в горьких водах. На кресло пошли кости знатных тэд’шо кланов Хочара, Ппуш и Хшак, которые вырезали не из убитых в междоусобицах, а из живых пленников. Кто лишился челюсти, кто ребер, голени или бедра, кому взрезали спину и вырвали позвоночник. Кости обточили, оправили в бронзу и собрали трон, свидетельство славных побед над врагами. Впрочем, харши’ххе знал, что подобные кресла есть у Харрадана, Баргахори и Тикхары, и в них найдется немало костей, выдранных у Кшу. Сколько лет было этим древним раритетам? Три тысячи, четыре, пять?.. Доподлинно о том никто не ведал. Кости потемнели, но, пропитанные особыми зельями и скрепленные бронзой, были еще прочны.
«Радость для предков!» – подумал Шеггерен’ кшу, озирая свой трон. Радость сидеть на костях врагов! Он и сам не отказался бы добавить сюда череп или позвоночник Баргахори, но время теперь другое, время требовало единения, а не резни с владыками собственной расы.
Но, быть может, это единство пора расширить, включив в него земных ашинге и других безрогих?.. Много тайн в Великой Пустоте и много страхов; кто знает, где и когда пригодятся союзники! Такие, у которых есть аннигилятор... такие, что обещают торговые выгоды и несут достойные дары... такие, что могут осушить чашу с крепким пойлом и раздавить ее в ладони...
Мысль была новой для Шеггерена’кшу, но отторжения не вызвала. Пасеша и тэды могут ненавидеть чужаков, могут презирать их, но он не обычный тэд и не пасеша, он правитель! В его руках власть, а в делах власти ненависть и презрение плохие помощники! И потому шуча будут жить.
Пока! А завтра посмотрим, как сказал Харрадан.
Глава 6
РЕЗИДЕНЦИЯ МИССИИ, СТОЛИЦА И ДРУГИЕ МЕСТА
Искусство хапторов находится на примитивном уровне. Литературы как таковой нет, ибо хапторы не обладают развитым воображением, они существа прагматичные. Музыка громкая, оглушающая; любят военные марши. Живопись отсутствует, есть сюжетная компьютерная фотография, не пейзажи, а натюрморты и батальные сцены. Для последних подбирают группу статистов, снимают их и добавляют в изображение краски поярче. Эти картины очень большие и обычно украшают государственные учреждения и особняки знати. Архитектура и скульптура монументальны, громоздки и очень просты. Певческого и балетного искусств нет, но есть танцы, подобные маршировке под музыку. Музеи и книгохранилища отсутствуют.
Ли Хименес. «Искусство внеземных рас»
-Не мешай, – проворчал Петрович. – Хочешь, помоги эти детальки открутить. Но в электронику не лезь. Электроника, друг мой, дело тонкое.
Инженер возился в кухне у полуразобранного киберповара. Рядом на столе лежал УБР, универсальный боевой робот, модель пятьдесят четвертая. Выглядел он не очень хорошо – броневой колпак оплавлен, манипуляторы сожжены, от ракетной установки – рожки да ножки. Похоже, ему достался прямой удар плазменного луча, и не из бластера, а из чего-то посолиднее.
– Что ты с ним хочешь делать? – спросил Эрик, кивая на останки робота.
– Что, что... – Петрович до половины влез в недра кухонного агрегата. – Хочу, знаешь ли, немного подлатать. Это ведь не просто УБР, а ветеран, достойный уважения! Можно сказать, боевой товарищ!
– По-моему, латать тут нечего, – произнес Эрик, покосившись на стол.
– Это по-твоему, голубь мой сизый, а я вот думаю иначе. – Абалаков закряхтел, выдирая что-то из киберповара. – УБР – прочная штуковина... кристалл памяти не сожгли, гравиподвеска почти в порядке и лазер... кха!.. лазер тоже уцелел... Ну, броня обгорела, и ракеты ему больше не метать... так обойдемся без ракет!
Он выпрямил спину, сжимая в руках два гибких манипулятора и какие-то мелкие детальки.
– Без ракет обойдемся, а без обеда – никак, – заметил Эрик, с грустью взирая на киберповара.
– Об этом ты не печалься, все будет в порядке, – произнес Петрович. – Видишь ли, вся наша техника – в специсполнении, с четырехкратным запасом живучести. Все в таком виде, и повар, и кондиционеры, и фризерный шкаф, и роботы-паучки... Если открутить лишнее и запасное, я авиетку на гравитяге соберу. – Он задумчиво посмотрел на манипуляторы в своих руках и добавил: – Или танк с лазерной пушкой.
– А нам нужны пушка и танк? – спросил Эрик.
– Про танк не скажу, а этот приятель может пригодиться. – Опустив детали на стол, Абалаков нежно погладил броневой колпак. – Ну, так будешь помогать?
– Не сердись, Петрович, у меня другие планы. В город собрался, в кабак цартели. Думал, ты со мной поедешь.
– Хмм... – Абалаков взялся за электронный щуп и стал водить им над обломками УБРа, одновременно поглядывая на голографическую схему, вспыхнувшую в воздухе. – В кабак, значит, к буянам-художникам... И что ты там забыл, в этом вертепе порока и разврата?
– Как что? Мы ведь хозяину денег дали, а он обещал сыскать Ххешуша... того Ххешуша, который книхов нарисовал!
– Дырку в заднице то есть, – уточнил Петрович. – Ну, поезжай, поезжай, а мне, извини, недосуг. Поезжай, но если этот припрется... как его... из Куршутбама...
– Шаххаш’пихи, – подсказал Эрик.
– Вот именно. Если припрется, веди себя с ним обходительно. Иными словами, политесно.
– Это как же?
– Что я тебя, дипломата, учить должен? Не прекословь, слушай внимательно, запоминай, а разрешит, так запиши беседу. Помни, кто он и из какой конторы... Вдруг скажет нечто интересное.
Эрику вспомнилось, как смотрел на него Шаххаш’пихи, покидая кабак. Воспоминание было неприятным. Он вздрогнул и поежился.
– Ты, Иван Петрович, меня инструктируешь прямо как разведчика... Словно я на смертельное задание отправляюсь.
– Всякий дипломат – разведчик. – Абалаков пометил на схеме изувеченного УБРа дефектные блоки, потом отложил щуп и вздохнул печально. – А что до смерти, друг мой... Своя смерть не страшна, страшно, когда умирают близкие.
