– Эта ткань на стенах, – произнес Харгрейвс. – Что вы можете сказать о ней?
– Голубого цвета и блестящая, точно шелк. Но я не уверен, что это материал вроде нашей ткани. Сначала она казалась инертной, но в определенный момент в ней стали появляться проблески, что-то похожее на искры и даже вспышки молний. Их длительность трудно оценить... искры возникали постоянно, а молнии... пожалуй, на доли секунды.
– Хмм... в определенный момент... – протянул Шошин. – Что за момент? Что случилось? Будь добр, поподробнее.
Эрик потер ладонью лоб:
– Мы говорили о лоона эо, и он заметил, что никто не встречался с живым представителем этой расы. Но у нас есть семейная легенда... не совсем предание, кое-что сохранилось в хрониках позапрошлого века... история Сергея Вальдеса, который, став Защитником, летал на торговом корабле с женщиной лоона эо. Однажды они приземлились в каком-то мире, занятом хапторами, и...
– Та планета, которая тебе снится? – прервал Эрика Петрович. – Не знаю, что написано в ваших семейных хрониках, но твой сон меня впечатлил, и я постарался кое-что припомнить. Случай зафиксирован в анналах Флота со слов коммандера Ракова – был у Вальдеса такой приятель, летали они вместе... Раков называл планету Пыльным Дьяволом – пылевые бури на ней чудовищные. Хапторы пытались ее колонизировать, а больше ничего не известно. В Звездном Атласе она, конечно, есть, но вот под каким номером? Пыльные бури случаются и на Марсе, этого недостаточно, чтобы идентифицировать планету. Но Вальдес там приземлялся, это без сомнения.
Наступила тишина. Потом Шошин спросил:
– Ты рассказал об этом Шаххаш’пихи?
– Да.
– И что он?
– Удивился. Пожалуй, даже пришел в возбуждение... И тогда появились искры и молнии на стенах, а еще, кажется, спектр излучения светильников стал другим.
– Что ты сам чувствовал? – поинтересовался Марсель Пак.
– Спокойствие. Честно говоря, я едва не уснул – особенно в те минуты, когда Шаххаш’пихи принялся вспоминать своих предков. Длинный, очень длинный список! Еще было ощущение безопасности, будто между мной и миром вдруг воздвиглась пелена... непроницаемая пелена, защищающая от злых умыслов...
– Волновая гипнотерапия, – пробормотал врач. – Гасит сильные эмоции... Хаптор тоже успокоился?
– Да.
– Быстро?
Поколебавшись, Эрик ответил:
– Мне кажется, он реагировал медленнее меня и не столь сильно.
– Очень интересные данные! Пусть медленнее, но на них это тоже действует... – Врач скрестил руки на груди и повернулся к торговому атташе: – Ричард, я припоминаю, что ряд изделий лоона эо, влияющих на психику, на планеты Федерации не ввозится. Действительно так?
– Существует список запретных товаров, – подтвердил Харгрейвс. – Гипноглифы, псевдоживые Собеседники, светящиеся ковры, зеркала, меняющие облик того, кто в них смотрит, и кое-что еще – не очень подходящие игрушки для людей. Все это вызывает как минимум галлюцинации или помешательство и быструю смерть. Ткань на стенах, о которой нам поведал Эрик, очень похожа на Покрывала Забвения... Впрочем, утверждать не берусь, я в этом не специалист.
– Для вас есть что-то полезное в информации Эрика? – спросил Хурцилава.
Торговый атташе пожал плечами.
– Как сказать... Эта резная мебель, бокалы, сосуды, светильники и волновые излучатели... Предметы роскоши и странные изделия лоона эо поставляют всем, и в этом нет секрета. Но объем таких поставок наверняка не очень велик и не идет в сравнение с тяжелой техникой, с агрегатами для преобразования планет. Если мы хотим внедриться на этот рынок, нужно знать, что конкретно поставляется, в каких размерах и по какой цене. – Внезапно Харгрейвс усмехнулся: – Если бы Эрик попал не в эти чертоги мира и покоя, а на склад с планетарным оборудованием, толка было бы больше.
– Все еще впереди, – сказал Эрик. – На склад мы тоже просочимся. Не сомневайтесь, Ричард!
Хурцилава подобрал длинные ноги, встал, прошелся вокруг скамьи, стараясь не задеть дремлющего Цезаря. Лучи солнца скользили по его лицу, песок поскрипывал под сандалиями. Он походил на гепарда, завидевшего добычу.
– Чудеса, которые Эрик увидел в этой комнате, вся эта мебель, посуда, ткани и остальное – это мелочи, повод удивиться, поговорить и забыть... Главное, коллеги, сам факт существования чертога мира и покоя, как назвал его Ричард. Сам факт! Вдумайтесь: в недрах Куршутбаима есть зал с особой техникой, смиряющей в какой-то степени негативные эмоции, ненависть, неприязнь... Пусть этот остров миролюбия создан не хапторами, но по их просьбе... Значит, они поняли, что нет смысла в вечной вражде, поняли это и вняли гласу разума! Nulla salus bello est! Нет блага в войне, как говорили латиняне! Значит, с ними можно иметь дело, и наши усилия не бесплодны. Считайте меня оптимистом, но таков мой вывод.
– Пожалуй, ты прав, – произнес Шошин после недолгого раздумья. – И коль мы узнали об этой комнате, почему бы ее не использовать? Вдруг наши переговоры с Гешехтом пойдут успешнее, если проводить их в чертоге мира и покоя? Мне бы это очень помогло. Глядя на эти тупые морды, я тянусь к бластеру, а там пустота!
– А мне казалось, что ты бок чешешь, – вымолвил с улыбкой Хурцилава. – Но, говоря серьезно, я не думаю, что нас пустят в Куршутбаим.
– Эрика же пустили, – откликнулся Марсель Пак.
– Он у нас на редкость везучий. Но должен уточнить: хотя внезапные милости Фортуны приятны и я их вполне одобряю, наш консул также отличается трудолюбием и усердием.
Хурцилава был скуп на похвалу, и от этих его слов Эрик зарделся. Он уже видел, как возлагают ему на темя почетный Венок Славы, как сидит он в этом венке среди друзей-сокурсников, как слушают они с раскрытыми ртами о его геройских подвигах, а Илона Линдстрем в тоске и слезах кусает локти. Поделом тебе, красавица! Проглядела свое счастье! Как говорят у хапторов, здоровы шишки, а ума под ними нет!
Сладкое видение растаяло, и Эрик заметил, что члены миссии смотрят на него, одни с отеческой улыбкой, другие с насмешкой.
– Ты далеко не улетай, не отрывайся от бренного мира, – молвил Петрович. – И не думай, что этот Шаххаш’пихи такой уж тебе друг. Что-то нужно ему, что-то он желает выведать... А потому, голубь сизый, держи нос по ветру.
– Непременное качество для дипломата, – подвел итог Хурцилава и распустил собрание. Но сам из дворика не ушел и сделал Эрику знак остаться.
Они сидели на скамье, нежась в солнечных лучах, падавших сквозь прозрачный купол. Цезарь приоткрыл один глаз, поглядел на Эрика, чихнул и снова задремал. Из коридора появилось смутное, едва заметное облачко; став на пару секунд видимым, УБР стремительно облетел двор и, не найдя врагов, скрылся в кухне. Оттуда доносились шелест и тихое позванивание – киберповар готовил обед.
– Хотите что-то еще мне рассказать? – спросил наконец глава миссии. – Что-то личное? Не стесняйтесь, консул. Я в курсе ваших... ээ... необычных способностей.
