Внизу показались серо-зеленые воды – пролив или, возможно, внутреннее море между континентами. Эрик опять прилип к иллюминатору. Их группа высадилась на экваториальном материке Шурршахар, где находился астродром, и сейчас флаер забирал к востоку, с каждой минутой приближаясь к другому континенту и планетарной столице Харшабаиму. Они пролетели над морем. Берег на восточной стороне выглядел пологим, но севернее, подпирая горизонт острыми пиками, тянулась цепь довольно высоких гор.
Вскоре появился город – несомненно, Харшабаим. Сначала его очертания только проступали из туманной дымки, но по мере приближения контуры зданий становились отчетливее, заполняя равнину шеренгами геометрических фигур. Огромный город, но слишком уж мрачный, подумалось Эрику, слишком однообразный и правильный. Не ощущалось в нем той яркой привлекательности, что свойственна земным мегаполисам, с их вольно раскинувшимися зелеными зонами, четко выверенной гармонией жилых кварталов, насыщенной цветовой гаммой и голубыми вкраплениями водоемов. Здесь все выглядело иначе. Казалось, кто-то огромный устроился у большой песочницы, задумчиво склонил голову, а потом взял и рассек мокрый песок детским совочком на множество вафельных квадратиков, из которых затем вылепил, по убогости воображения, почти одинаковые невзрачные дома. Были они в основном одноэтажными, вытянутыми в форме прямоугольника или квадратными, без всяких видимых отличий, с островерхими крышами и абсолютно глухими стенами. Все это унылое однообразие тянулось вдаль, насколько видел глаз, лишь ближе к городскому центру оживляясь зданиями повыше, в два, три и даже шесть этажей. Единственное, что придавало объем этой плоской монотонности, – сеть навесных транспортных магистралей, ведущих от центра столицы к окраинам и дальше, за городской периметр.
Слева послышался тяжкий вздох, и Эрик, повернув голову, наткнулся на скорбный взгляд Марселя Пака.
– Вид не очень вдохновляет, верно? – усмехнулся он.
– Тоска, – выдавил медик. – На старое кладбище похоже. Ровные ряды могилок, а в середине – склепы повыше и пороскошнее. Хотя, с другой стороны...
Он призадумался. Эрик терпеливо ждал.
– С другой стороны, – наконец произнес Марсель, – первое впечатление бывает обманчивым. Все вроде бы одинаково, однообразно, но кто знает? Вдруг где-то тут средоточие порочных удовольствий? Ты как полагаешь?
– Вот уж уволь! – молвил Эрик без всякого энтузиазма. – Мы ведь поглядели на их женщин в видеозаписях. Великая Пустота! Спаси и сохрани!
– Я не женщин имел в виду.
– А что?
– Ну, не знаю... – Марсель чуть растянул губы в усмешке. – Собачьи бои, тараканьи бега, азартные игры... Мой прадед-индиец говорил, что стезя порока обширна и притягательна.
– Никогда не видел тараканьих бегов, – заметил Эрик. – Вот только есть ли у хапторов тараканы? В «Основах ксенологии» об этом ни слова.
Город остался позади, и флаер, описав широкий полукруг, пошел на снижение. За иллюминатором проплыли лесные заросли, потом открылся морской простор, окаймленный белесой пеной прибоя, мелькнули небольшая пристань, выложенная каменными плитами, дорожка от нее, ведущая к дому, и ограда из причудливо переплетенных металлических прутьев. Через пару минут под посадочными опорами скрипнул песок, и гул двигателя затих. Установилась зыбкая тишина, нарушаемая лишь невнятными звуками из недр второго корпуса флаера, где находились пилоты. Наконец оттуда появился здоровенный хаптор, мрачно зыркнул на землян и открыл люк пассажирского салона.
– Прилететь, – сообщил Сезун’пага, вставая. – Ходим вон.
«Говорильник» явно не баловал земных дипломатов обилием речей, но Хурцилава воспринял это как должное – поднялся, стукнул кулаком о кулак, изобразив улыбку, и шагнул к люку. За ним потянулись Шошин, Дик Харгрейвс и Абалаков. Когда они прошли мимо, Марсель и Эрик пристроились за спиной Петровича. Убедившись, что гости покинули борт, Сезун’пага окинул салон придирчивым взглядом и тоже направился к выходу.
Стоя на усыпанной мелким песком площадке, члены миссии с интересом разглядывали свое будущее жилище. Похоже, оно не слишком отличалось от городских строений, виденных из флаера, но здесь, внизу, здание подавляло своей монументальной грандиозностью. Островерхая двускатная крыша отливала тусклым металлом, словно броня космического крейсера, глухие стены возносились на восьмиметровую высоту, и нигде – ни намека на окна и двери. Боковая сторона дома-крепости тянулась метров на сорок—сорок пять, фасад – на все семьдесят, и это было единственным различием между ними. Всюду ровные мощные стены из каменных глыб, без лестниц, колонн и иных украшений. Рыцарский замок, да и только! С одним существенным изъяном – непонятно, как его обитатели попадают внутрь.
– Убирайся, хохо’гро! – рявкнул Сезун’пага пилоту, затем, повернувшись к главе миссии, добавил на земной лингве: – Жилище ашинге. Ходить обглядеть.
Не сказав больше ни слова и не оборачиваясь, он направился к углу здания.
– Потрясающее гостеприимство! – буркнул Эрик, но тут же наткнулся на строгий взгляд Шошина.
– Какое есть, юноша, – произнес военный атташе. – В каждой избушке свои погремушки, а первая заповедь дипломата – спокойствие.
Они завернули за угол, где на более простор-ной площадке обнаружилось «летающее крыло» с топтавшимися рядом грузчиками. У стены здания, прямо на уровне земли, виднелся широкий проем с уходившим вниз пологим пандусом. Два грузчика уже тащили туда помеченный связкой золотистых колосьев контейнер с продовольствием.
Хурцилава с Шошиным отделились от товарищей, ускорили шаг и, догнав Сезун’пагу, принялись что-то ему втолковывать, показывая то на контейнеры в раскрытом чреве «летающего крыла», то на подземный вход в жилище. «Аха», – проскрипел хаптор в знак согласия, потом оскалился и начал резво раздавать команды грузчикам. Те осторожно извлекли челнок на грави-платформе, установили его на каменных плитах справа от входа и, под присмотром Абалакова и Пака, занялись ящиками с медицинской аппаратурой, киберкухней и приборами связи.
Освобождение «летающего крыла» от имущества миссии шло полным ходом. Эрик и Ричард Харгрейвс, оставшись не у дел, с любопытством озирались, изучая окрестности. В двухстах метрах от дома, прямо за узорчатой оградой, начинался лес. На дикие чащобы, виденные во время полета, он не походил, напоминая скорее парковую зону с отдельными группками деревьев и не очень густым кустарником. Ближе к морю лес редел, сменяясь чередою песчаных дюн, вызывавших в памяти балтийское побережье, и там маячило среди волн какое-то массивное сооружение – видимо, пристань. Со стороны фасада деревья тоже расступались, освобождая место довольно широкой дороге, мощенной желтоватыми каменными плитами; она заканчивалась у распахнутых настежь ворот.
– Смахивает на заповедник, – задумчиво промолвил Харгрейвс, озирая лес. – Как полагаете, Эрик?
– Может быть. Но у всякого заповедника есть какая-то цель – охрана животных и дикой природы, возможность полюбоваться ландшафтами. А хапторы... – Эрик на секунду задумался. – Нет, то, что я о них читал, об их психике и образе жизни, подсказывает, что они не склонны восторгаться древесными кущами и полянами. Это прагматические существа.
