Они сцепились посреди площадки, ветер и вихри осыпали дерущихся песком. Эрик, сжимая свой бесполезный камень, глядел вверх, отсчитывал секунды по биению сердца. Минута с четвертью, и корабль завис над островом, в полусотне метров от каменного сада; еще восемь секунд, и бортовые люки распахнулись, пропуская роботов и людей в скафандрах; три секунды – включились гравидвижки, отряд стал опускаться, УБРы – на вершины скал, десантники – на песок среди каменных изваяний. Четыре секунды, и они уже...
Чагра’шари воткнул нож в горло Шаххаш’пихи, вытащил лезвие и отступил от рухнувшего на бетонную площадку тела. Глаза убитого смотрели вверх, в Великую Пустоту, где за границей атмосферы кружил над планетой огромный земной крейсер.
– Помнишь, Рирех, ты рассказывал мне про мудреца кни’лина? – произнес Чагра’шари, пряча клинок в ножны. – Он дал верный совет: если чешется правое ухо, не нужно чесать его левой рукой. Это большая глупость. Такая же, как следовать долгу, который обречет всех нас на смерть.
Пальцы Эрика разжались, камень снова зарылся в песок.
– Согласен, Чагра’шари. Тот мудрец кни’лина еще говорил, что мы, разумные существа, способны на гораздо большее, чем думаем.
С этими словами он повернулся к десантникам, бежавшим к бетонному куполу. Впереди спешили Петр, Губерт и сестрица Марина. Братья улыбались, махали руками, но сестрица хмурилась и глядела строго.
«Не избежать мне выволочки, – подумал Эрик. – А, собственно, за что?»
ТРИ ГОДА СПУСТЯ
Весеннее небо было высоким, прозрачным, пронизанным солнечным светом, и плыли в его бездонной синеве караваны белых пушистых облаков. Маленький ресторанчик на берегу Влтавы заливали сладкие ароматы сирени. Как всегда, сирень в Праге цвела щедро и буйно; казалось, что берега реки, и Старый город, и его окраины тонут в голубоватом мареве, захлестнувшем площади и улицы, дома, соборы и древний замок на горе. В мае Прага казалась одним цветущим садом.
– Ты возмужал, – сказала Илона. – Мне даже чудится, что стал выше и шире в плечах. И этот шрам... Он тебя очень украшает.
Эрик потер правую щеку:
– Я получил его в южном океане, во время охоты на хори’шу. Жуткий монстр! Вцепился клыками в борт и едва не перевернул наше судно.
Прекрасные глаза Илоны раскрылись шире:
– О! Он тебя укусил?
Эрик снисходительно рассмеялся:
– Что ты, нет! Если бы я попал ему на зуб, мы бы больше не встретились! Катер тряхнуло, и я рассек щеку о какой-то железный штырь. Тут бы мне и конец, но выручил Петрович. Он такой... такой предусмотрительный, из породы ангелов-хранителей... У него бластер всегда под руками.
– Бластер?
– Ну, честно говоря, это был метатель плазмы. Из бластера хори’шу не прикончишь. Мне достался клык... Я тебе покажу.
– Непременно, – сказала Илона и вздохнула. – А я на этой Каппе-5... Нет, не будем о грустном! Лучше расскажи, что потом случилось.
– Потом я вернулся к месту службы, – сказал Эрик. – На «Гренаде» меня доставили, в полном комфорте и почете... Правда, Марина, сестрица моя, всю дорогу грызла и пилила, кричала, что я такой уникум, что влипаю во все неприятности... Даже Хийар ее урезонить не мог. Хотя старался, видят Владыки Пустоты!
– Где же он теперь, твой родич лоона эо?
– В своем астроиде. Утверждает, что ему требуется новый корабль и небольшой отдых, лет пять или десять.
– А остальные? Те, о которых ты мне рассказывал?
– Хурцилава – на Харшабаим-Утарту, но уже в ранге полномочного посла, с ним Шошин, Харгрейвс и еще тридцать человек. Марсель вернулся на Землю, работает в бомбейской клинике, пишет труд о метаболизме хапторов. Петрович... – Эрик призадумался. – Нет, я не знаю, где Петрович, но уверен: будет нужда, он тут же явится. Ангел-хранитель, как я тебе сказал... Возможно, что-то большее, чем ангел. Шестикрылый серафим, правая рука Бога...
Ресницы Илоны взметнулись:
– Ты серьезно, Эрик?
– Ну, отец мне кое-что о нем поведал... Я об их знакомстве не догадывался, а выходит...
Он замолчал. Все, что касалось Ивана Петровича, было темой особой и очень удивительной, и потому углубляться в нее не стоило. Как бы не подумала Илона, что он плетет ей кхаш’хаман, то есть те самые байки, которые рассказывают милым девушкам в кафе, под шампанское с мороженым. Приключения в мире хапторов, даже если их приукрасить, выглядели куда правдоподобнее. К тому же клык хори’шу у Эрика в самом деле имелся. Здоровый клык, в руку длиной.
– А что твой Ххешуш? – спросила Илона. – Ххешуш и тот хаптор с Пыльного Дьявола, который тебя спас?
– Чагра’шари, – уточнил Эрик. – Торгует с Федерацией редкими металлами и обживает свою планету. С вулканами воюет! А Ххешуш... Ххешуш рисует. Я привез его работы. Вот, посмотри...
Он вытащил комп-планшет, и в воздухе, сменяя друг друга, поплыли изображения: заросший деревьями склон горы, схватка бойцов в скафандрах на каком-то безымянном астероиде, морской хищник в стремительном полете над пенными волнами, лицо хаптора – властное, грозное, суровое...
– Это Шеггерен’кшу харши’ххе, – сказал Эрик. – Переводить его титул не буду, звучит не совсем прилично. Великий человек! То есть хаптор... – Стирая картину, он провел ладонью над планшетом и задумчиво промолвил: – Помнишь нашего профессора Тья Маунги? Он говорил, что каждый народ порождает особых индивидов, не таких, как другие, – то ли отщепенцев и изгоев, то ли уникумов... Иногда с их помощью можно лучше понять чужую расу, установить контакт, ибо они словно мостик между своим племенем и нами, людьми. Редкие, очень редкие личности... Мне повезло, Илона, я встретил двоих, Чагра’шари и Ххешуша... И конечно, Хийара – он ведь тоже совершенно необычный... Большая удача!
– Большая, – кивнула девушка, порозовев. – Но я всегда знала, что Фортуна тебе благоволит... даже немного завидовала.
Эрик глядел на нее с улыбкой, потом потянулся к ней, но опустил руку на стол. Минуту, другую, третью они смотрели друг на друга, не зная, что сказать и как продолжить разговор. Такое бывает в те редкие мгновения, когда что-то меняется, когда приходит неожиданная близость, но еще неясно, на миг ли она или на век.
Улыбка Эрика погасла. Он отвернулся от Илоны и, глядя на реку и зеленые холмы за нею, произнес:
– Знаешь, я ведь тоже не такой, как все... Вспоминаю про Ххешуша, про Чагра’шари и Хийара, а в голове вертится: на ловца и зверь бежит! Словом, similis simili gaudet...
[12]
Я боюсь, ты испугаешься... – Помолчав, он вздохнул и пробормотал: – Что нам делать, Илона? Что делать?
– Разве ты изгой и отщепенец? – Девушка с веселым вызовом приподняла брови.
– Нет, конечно нет! Но я...
