Корабль был тридцатиметровым параллелепипедом, чуть зализанным на углах для обтекаемости и с небольшим намеком на киль снизу. Он лежал, чуть накренившись, на песке, сквозь который тут и там пробивались пучки травы. Уже почти стемнело, и казалась, что трава черная. Сверху на параллелепипеде была рубка, и на ней-то и мигал огонек. Ничего общего с современными имперскими кораблями эта штука не имела, и первой мыслью, приходящей в голову при виде этого чуда инженерной мысли, было — «мыльница».
Лар объяснил, что такие транспортные катера летали над этими горами в огромном количестве незадолго до начала войны, они перевозили людей или, как вот этот, грузы.
Первым делом Ромка выключил маячок: нечего облегчать твари поиски. Искать выключатель не было времени, поэтому он просто перерезал провода гарой.
Затем он вошел в рубку и запер дверь на защелку.
— Не удержит, — сказал Лар.
— Да.
— Так. Это пульт. Становишься к нему лицом…
Пультом называлась панель с несколькими рычагами и треснувшим экраном. Все это было исполнено из потрескавшегося пластика, серого и обшарпанного.
— Нажимаешь вон ту кнопку.
Ромка нажал, и по пыльному экрану побежал текст на неизвестном ему языке.
— Мощность реактора — десять с половиной процентов, — сказал Лар. — Живем. Давай оба рычага в центральное положение, а вот в эту панельку гарой ткни.
Удивившись способам кораблевождения, которые исповедовал его спутник, Ромка сделал, как было сказано, и катер вздрогнул. Затем раздался протяжный скрип, а затем вся конструкция начала мелко вибрировать.
— Тяжело, — резюмировал Лар. — Рычаги на себя, гару в ножны, и в трюм, тут где-то должен быть люк.
Люк нашелся в двух шагах от рубки, Ромка откинул легкую (пластик!) крышку, спустился по лестнице и захлопнул крышку за собой.
— Свет должен быть на стене.
После полуминуты поисков выключатель нашелся — круглая белая кнопка размером с ладонь. Лар утверждал, что она раньше, наверное, светилась в темноте, а теперь перестала. Ромка нажал кнопку, и на потолке зажглись три плафона. То есть всего их было шесть, но три вообще не горели, а один из горевших вспыхнул и тут же погас.
— Это реактор, — сказал Лар про здоровенный цилиндр, лежащий на боку на дне трюма, прижатый двумя гигантскими скобами. — А это песок.
Песок был всюду, видимо, его заносило сюда ветром сквозь щели все эти тысячи лет, и теперь тут было полтрюма мельчайшего песка, и катер не мог взлететь.
— Бери гару. Делай дырку в днище. Вон там. Делай небольшую, чтобы этот зверь не мог забраться.
— Ему этот пластик на один чих.
— И тем не менее.
Пластик в действительности оказался совсем не таким податливым, как казалось Ромке, и фиг бы он его прорезал гарой, но зато в днище нашелся технический люк, через который можно было вычерпывать песок наружу, используя кусок того же пластика, принесенный с палубы.
— Сколько это займет?
— Ну, здесь тонн тридцать…
— И?
— Неделю. Месяц. Не знаю.
— Лар, — жалобно простонал Ромка, не прекращая, впрочем, работать, — ты шутишь, да?
— Нет. Но поскольку других дел у тебя нет…
— У меня воды нет…
— Кстати, вода может быть вон в тех баках.
— Шеститысячелетней давности?
— Жить захочешь — выпьешь, — фыркнул Лар. — Не волнуйся, с микробами на таких судах поступали безжалостно и беспощадно. И потом… Ты же вроде привит?
— А еда?
— А едой будешь ты, если не успеешь отсюда смыться.
Всю эту ночь и следующий день Ромка копал. Под бортом выросла изрядная куча песка, а в трюме в песке образовалась небольшая яма. Потом Ромка немного поспал, потом Лар объяснил ему, как делать упражнения, чтобы не болела спина, и все началось сначала.
А потом Лар заорал: «Назад!», — Ромка отскочил, и в люк просунулась покрытая костяными щитками лапа.
— Гарой ее. Только не упусти клинок, я тебя прошу.
Ромка взял гару и нанес колющий удар, как на тренировке в Школе, целясь между когтей. Попал. Тварь взвыла, и лапа исчезла, вырвав по дороге изрядный кусок обшивки, зацепившись за него иглами.
Затем стенку катера сотряс удар.
— Пока держится.
— Сейчас попытается когтями, — прошептал Лар.
И действительно, зверюга зацепилась когтями за край люка и дернула. Когти соскользнули, а по пластику побежали трещины.
— Давай в рубку, — скомандовал Лар. — Постарайся, чтобы она тебя не заметила.
— Ага.
Рубка была залита солнечным светом, и теперь Ромка мог видеть, какое здесь все старое.
— Встань к пульту. — Команды Лара звучали сухо и решительно. «Так и нужно, — подумал Ромка, — ведь он тоже Игрок, он принял решение и начал его осуществлять. Нерешительность здесь не нужна, а значит, ее и нет».
— Ногами зацепись… Да, вот за это.
Ромка зацепился ногами за какую-то штуку на полу и сжал коленями какую-то другую штуку.
— Я так долго не простою.
— Долго и не надо, — сказал Лар, и в этот момент за стеной рубки послышался громкий скрежет.
— Нашел, значит… Ну, поехали.
— Оба рычага в среднее положение.
Стену рубки сотряс удар, но тут загудел реактор, и вибрация отвлекла тварь от ее добычи. Ненадолго.
— Средний рычаг от себя.
Реактор взвыл, а на стену и дверь обрушился град ударов. Пластик прогибался, и было ясно, что долго он не выдержит.
— Левый рычаг от себя, правый на себя.
Катер вздрогнул и начал крениться на бок. Дверь рубки распахнулась, и Ромка увидел, что на ней висит его преследователь. Палуба кренилась все сильнее, так что он именно висел, лишенный возможности добраться до мальчишки в рубке.
— Средний рычаг повернуть и утопить.
Рычаг ушел вниз, катер задрожал, словно по нему били кувалдой.
— Сожгу реактор, — пробормотал Лар. — Левый рычаг в среднее положение.
Если бы Ромка мог видеть катер со стороны, он понял бы смысл этого маневра. Лар положил судно на бок и заставил корму подняться в воздух, так что из дыры в днище сейчас высыпался песок, и вес судна с каждым мигом уменьшался. Затем от земли оторвался и нос посудины.
— Левый рычаг на себя, правый от себя.
Стремительно и бесшумно катер перевернулся с правого бока на левый. Дверь рубки захлопнулась, когти твари скользнули по стене, и Ромка услышал, как она катится по палубе и вылетает за борт.
