Сочный хруст совпал со вспышкой жуткой боли, терзающей грудь прямо там, где ее совсем недавно ласкали тонкие пальчики. Значит, все-таки начаровать какую-то гадость пыталась, ведьма! Боль была серьезной, но все же не настолько, чтобы помешать вновь размахнуться слабо дергающимся телом, сжимаемым в объятиях. А затем еще пару раз. Неприятные ощущения прекратились уже на третьем ударе, но я не успокоился, пока просто не размолотил голову своей противницы в кровавую кашу. В прямом смысле. О живучести чародеев ходят легенды, да и чернокнижники удостаиваются сжигания не просто так, а чтобы уж наверняка подохли, но вряд ли пусть и не рядовая, но и далеко не всемогущая представительница их племени сможет выжить после того, как ее мозг частично вытек через трещину в затылке.
– Ну и денек, – пробормотал я, наконец-то отпуская свою жертву и пытаясь унять тошноту, набежавшую из-за близости свежего трупа. Кстати, изрядно запачкавшего меня содержимым расслабившегося кишечника. – Черт! Кажется, пора сваливать из этого дома. А лучше вообще из города. А в идеале вообще валить из страны. Но сначала надо убедиться в том, что никакой ошибки не было. Но сначала вымыться…
Смывание с себя чужой крови, а также иных физиологических наполнителей организма позволило сделать неприятное открытие. На груди, там, где ее совсем недавно касались конечности уже мертвой волшебницы, чернели некие непонятные символы.
– Как клеймо поставили, – вздохнул я, рассматривая следы зловредного волшебства, испятнавшие кожу. – Серьезная особая примета. Заметная. Хотя с таким-то ростом среди местных все равно спрятаться не получится. Ну, может, только если фигуру укоротить, по прокрустовому методу. Но ноги мне еще нужны, не говоря уж о голове, которая все время ищет приключений себе на пятую точку.
Неряшливые проплешины среди покрывавших грудь волос, разной глубины и, похоже, даже толщины, выглядели основательно зажившими. Появившиеся совсем недавно, преодолев природную сопротивляемость магии, знаки почти не болели и больше всего напоминали старые ожоги. Вот откуда была та боль. Опасения, что все же была допущена страшная ошибка, стали стремительно рассеиваться, как дым. Настоящая Джулия не стала бы так делать. А даже если бы и решила наложить на меня какое-нибудь заклинание, то учла бы природные особенности организма своего не такого уж и давнего знакомого, дающие ему серьезное, но вовсе не неоспоримое преимущество перед разнообразными колдунами.
Внезапно с жутким скрежетом засов пополз в своих пазах, открывая дверь. Так, я не понял, зачем он тут вообще нужен, если никому из нежелательных посетителей не мешает? Впрочем, раздумья на столь философскую тему не помешали мне прыгнуть к своему двуручнику. Облачаться в доспехи, чтобы встретить врага во всеоружии, времени не было. А каждый, кто увидит меня рядом со свежим трупом, автоматически становится личностью, подлежащей уничтожению.
Дверь открылась, и мне на то, чтобы сообразить, кто именно за ней оказался, потребовалась целая пара секунд. А потом в глотке пересохло. Сухонькая старушка в цветастом каменном халатике стояла на пороге, во все глаза смотря на изуродованное тело молодой ведьмы. Ой. Кажется, меня сейчас будут превращать в зайчика. Или просто в сочащуюся кровью лепешку. Впрочем, вполне заслуженно. Надеюсь, это будет хотя бы быстро.
– Ты это сделал, – сухой и какой-то бесцветный голос плохо выражал эмоции, одолевавшие его владелицу. – Проглот! Ты убил старую каргу!
И упавшая на пол женщина разрыдалась. То ли от горя, а то ли от счастья.
– Джулия? – уточнил я, все еще сомневаясь в том, что правильно понимаю ситуацию. – Это ты?
Мне не ответили. Пришлось повторить вопрос, перед этим, для привлечения внимания плеснув на старушку с безопасной дистанции мутноватой из-за растворившейся в ней грязи водой из кадушки.
– Да я, я, – соизволила наконец ответить Джулия. – Напомнить, как ты совсем недавно в одной паршивой забегаловке жадно жрал очищенных мною от грязи с пола пескарей? Вот уж действительно Проглот.
– Вряд ли Крассу интересовали бы столь незначительные подробности, – был вынужден признать я. – М-м… слушай, я так понимаю, она все же решилась попробовать совершить обмен душами?
– Да, – согласно кивнула старушка и вдруг закашлялась, согнувшись пополам. Когда она разогнулась, то стало видно, что между прижатых к губам старых морщинистых пальцев стекают алые капли крови.
– Что с тобой? – В моей душе вновь начало нарастать смутное беспокойство.
– Помираю, – мрачно буркнула молодая девушка в оболочке дряхлой карги. – Это тело и так-то не разваливалось чудом, а уж после ритуала да еще и гибели его прежней владелицы вообще концы отдает.
– А почему она тебя просто не прирезала после того, как заполучила себе чужую тушку? – Вопрос сам собой прыгнул на язык.
– Там тонкости обряда в действие вступили, – последовал ответ, правда, на середине его собеседница вновь зашлась кашлем. – Если жертва после успешного обмена сразу погибнет, то тот, кому досталось ее тело, тоже понесет некоторый урон. Обратное тоже верно, и с гибелью дряхлой уродки по связи между нами прошел такой удар… Но хотя бы наложенные ей путы соскочили.
– А она точно мертва? – уточнил я, бросив взгляд на наверняка еще теплое тело.
– Ее душа, скрепленная с моей десятками проведенных ритуалов, тянет сущность своей ученицы в лапы одного дрянного то ли разожравшегося до неприличия демона, то ли мелкого темного божка, а уж он-то, после того как высосет все, что сумеет, переправит ее прямиком в небытие, – просто ответила волшебница. – Такое нельзя не чувствовать. И сложно с чем-то спутать. Уж поверь.
И тут она снова закашлялась, на этот раз приступ был куда сильнее, пришлось даже подхватить ее, чтобы не упала на пол. Старушка, видимо, по причине своих каменных одеяний оказалась весьма увесистой. А ее ногти, упершиеся в грудь, донельзя острыми.
– Тебе, может, помочь как-то? – Вопрос прозвучал донельзя глупо.
– Поможешь. – Грудь в районе недавно полученных отметин полыхнула огнем, и я вдруг с ужасом понял, что тело мне больше не повинуется. – Обязательно поможешь. Куда ж ты денешься из-под заклятия паралича-то?
– Ах ты… – Познаний местной нецензурной брани не хватало, чтобы выразить обуревавшие меня эмоции. Впрочем, сильно сомневаюсь, что полностью их передать смог бы самый завзятый матершинник, даже если бы он имел профессорскую степень по филологии за успехи в изучении ненормативной лексики.
– Не кипятись. – Старушка одной рукой оперлась на меня, словно на стену, а второй начала выводить какие-то символы по моему многострадальному телу. Вот только в отличие от прошлых они жутко болели. – С подчиняющей печатью, пусть даже не законченной, это вредно. Сейчас голова болеть начнет, уж кому это знать лучше, чем той, которая носила ее столько лет!
– Да чтоб тебе вместе со своей наставницей, – начал было я все-таки высказывать все, что думаю, но жестокая вспышка мигрени помешала закончить фразу.
– О, работает, – вяло улыбнулась Джулия, вновь сгибаясь в приступе кашля. – А вообще ты редкостный везунчик. Мало того, что ухитрился угробить Крассу раньше, чем она сделала из тебя ручную собачку, так еще и сейчас, попав в руки ученицы одной из сильнейших чернокнижниц страны, если вообще не всего мира, отделаешься легким испугом.
