– А где Славик? – удивилась Лариса Андреевна, усаживаясь вместе с дочерью сзади.
– Отпустил парня. Нам ведь только к Свену съездить.
– А за покупками? – напомнила Ольга.
– И за покупками съездим. Заедем в «Ашан» на развилке.
Машина выехала из гаража, и Ольга повернулась к матери:
– Ма, а ты успеешь свои фирменные зразы приготовить?
– Наверное…
– А фаршированный картофель сделаешь?
– Ну… попытаюсь…
– И все три салата?
– Да что ты так переживаешь, словно этот твой Ванюша из голодного края приехал? – фыркнула мать с некоторой ревностью и раздражением. – Выглядит средне, много не съест.
– Ты не смотри на его внешний вид, ест он хорошо. А как восточные блюда умеет готовить!
Ольга, не давая нахмурившейся матери вставить ни слова, принялась описывать вечерний ужин у Базальта.
– Поэтому ты просто не имеешь права опозориться с сегодняшним ужином, – сказала она в завершение.
– Даже так стоит вопрос? – Лариса Андреевна была уязвлена. – А с какой стати я должна так стараться? Ну, придёт он с тобой, ну, перекусите слегка… Не вижу повода для пира на весь мир. Ты ведь знаешь, какой это подвиг для меня – что-то приготовить! У меня свободной минутки не бывает! Да я…
Она сделала паузу, собираясь перечислить все ожидавшие её дела, но тут встрял Карл Гансович:
– Раньше ты такие подвиги совершала каждый день, потом только в выходные, а сейчас само твоё присутствие на кухне станет для нас с дочерью двойным праздником.
– Ну да! – тут же подхватила Ольга. – Как другим родственникам помочь, накормить или устроить банкет, то ты мчишься на край света, а пожелания самых близких и любящих тебя людей игнорируешь.
– Ой! Только вот не надо так жалостливо, в унисон и с такими слезами. Машина внутри плесенью от сырости пойдёт! – проворчала Лариса Андреевна, но видно было, что слова о празднике и любящих её людях ей понравились. – И одно дело – это вы, а другое – какой-то чужой мужик.
– Мама! Но он же тебе понравился вчера!
– Я была уставшая и выпившая. А ты нам толком и не рассказала о нём ничего.
Ольга молчала так долго, что отец глянул на нее в зеркало заднего вида:
– Что, дочь, и рассказывать нечего? Или с родителями уже не принято всем делиться?
– Да что тут рассказывать. Всё может оказаться и обманчивым, и непостоянным… Могу только одно сказать: мне с Ванюшей хорошо. Очень хорошо. Даже не могу объяснить, откуда такое чувство берётся, откуда такая уверенность, но вот рядом с ним мне уютно, спокойно, радостно… Мало того, находясь с ним, я чувствую какое-то ожидание… Чего-то такого… невероятного… таинственного, что ли… Увы, о некоторых деталях наших отношений я даже вам не могу рассказать… Но знаю, что наш с ним совместный мир может стать ещё ярче, ещё красочнее, ещё заманчивее…
Посещение Свена Фаншеля прошло как обычно. Потом заехали в гипермаркет и направились домой. Ольга несколько раз пыталась дозвониться до Ивана, но тщетно.
– Опять вне досягаемости! – воскликнула она после очередной попытки. – Куда это он забрался, что его достать не могут? Сволочи!
– Девочка моя! Опомнись! – попыталась утихомирить дочь знаменитая актриса. – Как ты себя ведёшь?
– А почему у него телефон выключен?! – набросилась Ольга на мать, словно та была виновата.
Тут вмешался отец:
– Возможно, у него села батарея. Возможно, он на недосягаемой линии метро. Бывают и здания с плохой досягаемостью… И вообще, повышать голос на маму только я имею право.
Лариса Андреевна так на него взглянула, что посторонний наблюдатель сразу бы усомнился в последних словах Карла Гансовича. Но спорить с ним не стала.
Ольга позвонила Елене, и та сказала, что Загралов не приходил. А Илью неожиданно, чуть ли не с самого утра, вызвали на работу, и на звонки он не отвечает.
Когда въехали в гараж, Ольгу словно что-то подтолкнуло. Она направилась к охраннику и попросила показать записи видеокамер наружного наблюдения. Увидела сцену задержания Ивана и помчалась за отцом.
Карл Гансович, просмотрев запись, тут же стал куда-то звонить. Сердце у Ольги колотилось от переживаний, и она с мольбой смотрела на отца. А тот расхаживал по холлу и продолжал звонить и с кем-то говорить. Наконец, кажется, дозвонился до кого надо и надолго замер, слушая, что ему говорят. Потом сказал только одно слово: «Хорошо!» – и убрал телефон от уха.
Но на этом эпопея переговоров не закончилась. Прежде чем набрать следующий номер, он повернулся к дочери:
– Олечка, иди скажи маме, что ужин задерживается…
Загралов вновь оказался на свободе, когда небо уже стало темным. На улице оказалось неожиданно ветрено и холодно, зима никак не сдавалась. Иван засунул руки в карманы куртки и поспешил к метро.
Он подписал целую кипу бумаг: уведомление о неразглашении того, что произошло в институте, и об уголовной ответственности в случае излишней болтовни; заявление о неимении претензий к данному учреждению; справку о том, что ему вернули все вещи, деньги и документы (телефон был в нерабочем состоянии, как и сама сим-карта: вода всё закоротила на веки вечные). А еще с него взяли подписку о невыезде. Последним было подписано обещание больше не устраивать подобного.
Иван хихикнул, прочитав этот документ:
– И кто такие бумаги выдумывает?
– Наше дело предупредить, ваше подписать, – осадил его майор Кряжев. – И скажите спасибо, что за вас похлопотал отец вашей близкой подруги. Я бы вас в воспитательных целях еще с недельку в камере продержал, чтобы навсегда отбить охоту так шутить…
По пути к дому Ольги Иван зашёл в цветочный магазин и купил внушительный букет белых роз.
Дверь подъезда стала открываться, когда до неё оставалось два шага. В холле со своего поста приветливо кивнул охранник, которого Загралов видел впервые:
– Добрый вечер, Иван Фёдорович! Ольга Карловна дома.
Поднявшись на лифте, он позвонил в дверь. Ольга открыла – она была уже идеально накрашена и причёсана, но в халате.
– Привет! – сказала она и сделала шаг назад, пропуская его в квартиру. – Ох, какие розы! Давай, быстро мойся, папа и мама уже ждут. Я пошла платье надевать.
Девушка упорхнула в спальню, а Иван, сняв куртку, направился в ванную.
Он лихорадочно мылся под душем, избавляясь от запахов казённого дома и арестантского облачения, когда дверь открылась. Не глядя на него, Ольга повесила одежду на вешалку возле зеркала:
– Я тут тебе кое-что купила на свой вкус. Надевай! – и ушла.
Вытершись оказавшимся на месте зелёным полотенцем, Иван стал примерять одежду. Трусы… носки… брюки… рубашка…
