— Возможно, я вас понимаю…
— Мы с тобой договорились — на «ты».
— Да, конечно. Как это здорово — заниматься делом, от которого получаешь удовольствие! Мне журналистика очень нравится, а то, чем занимаюсь в газете, — нет. На протяжении двух лет пытаюсь зацепиться в более солидной газете, посылаю материалы, резюме, но пока безрезультатно.
— Видно, твое время еще не наступило.
— Неизвестно, наступит ли..
— Не надо так пессимистически. Когда я первый раз приехал в Страхолесье, то поразился, как можно жить в такой глуши, вдали от цивилизации. Но живут же люди, и оптимистов там больше, чем пессимистов.
— А некоторые туда удаляются добровольно. С учителем, Иваном Леонтьевичем, не знаком?
— Лично нет, но слышал о нем. Да Бог с ним, с этим учителем. Лучше честно ответь мне: расспрашивала о моем отце и, видно, знаешь о нем что-то такое… О чем-то ты умалчиваешь, не знаю о чем, но чувствую, что так оно и есть. Я ведь говорил, что у меня нюх.
— Да, не все тебе рассказала. Ты знаешь, по какой причине родители твоего отца вместе с ним покинули село?
— Наверное, надоело жить в глуши.
— Не совсем так. По мнению жителей села, на твоего отца напал оборотень в обличье волка. А это значило, опять же, по их мнению, что со временем он сам мог превратиться в оборотня. Поэтому родители поспешно вывезли твоего отца из села.
— Чушь какая-то.
— Я не говорю, что это правда, лишь рассказала то, что слышала там.
— Спасибо. Странно то, что это до сих пор от меня скрывали. Очень старая история, правда, ее участники почти все уже умерли, как и мой отец.
Они еще немного посидели в кафе, затем Антон проводил Иванну домой, и они обменялись телефонами.
Иванна застала Ларису Сигизмундовну за обычным занятием — раскладыванием пасьянса.
— А я с подарком. Если не возражаете, то хотела бы ее повесить в комнате.
И она освободила картину от упаковки. Лариса Сигизмундовна долго рассматривала картину, затем сказала:
— Плохая кровь у человека, который нарисовал эту картину. Да и она ничего хорошего не принесет владельцу. Лучше избавься от нее. Это плохой подарок.
Ночью Иванне приснился сон, в котором Антон гонялся за ней по темному лесу. Наконец догнав, медленно наклонился над ней, обессиленно лежавшей на земле и дрожавшей от страха.
— Не бойся, тебе не будет больно. Пройди обряд инициации, и ты станешь такой же, как я.
Внезапно вместо его лица она увидела волчью морду с красными горящими глазами, широко раскрытой пастью, с которой стекала слюна. У нее сердце остановилось от ужаса и… зазвенел будильник.
Иванна какое-то время не спешила подниматься с постели, переживая ужас сновидения.
«Знаки. Он говорил о Знаках, — вспомнилось ей. — О том, что мы встретились неспроста. Мне все время кажется, что я чего-то недопонимаю или не замечаю. А ведь Знаки — это очень серьезно, они могут в корне изменить судьбу».
На работе ей в голову пришла одна нелепая мысль — так она ее охарактеризовала, но все же решила проверить. Достала топографическую карту Полесья, где отыскала село Страхолесье и вьющуюся змейкой речку Руксонь. Сверившись с масштабом, высчитала, что самое короткое расстояние от речки Руксонь до села составляет около десяти километров.
«Для человека это приличное расстояние, а вот для волка, который пробегает порой сотни километров, весьма незначительное. Согласно «Слову о полку Игореве» князь Всеслав Полоцкий мог, обратившись в волка, за ночь пробежать до Тмутараканского княжества, а это добрая тысяча километров. Хотя что за чушь лезет мне в голову! Еще немного — и я поверю, что оборотни-волки существуют!»
Она сложила карту и засунула ее в ящик стола, но не смогла избавиться от тревожных мыслей.
«Случайно ли то, что нападения на Егорку и Ростика произошли, когда Антон был в походе, недалеко от села? Может, устроенные облавы не помогли обнаружить волка-людоеда лишь потому, что днем он имел совсем другое обличье, не то, что ночью? И почему мне в голову лезут эти глупости — только потому, что услышала рассказ вдовы Шабалкиной о его отце?»
На следующий день Антон позвонил Иванне на работу и пригласил ее в кино. Они посмотрели импортный «ужастик» «Сонная Лощина», похрустели попкорном в темноте зала, запивая его колой, периодически замирая от притока адреналина, а в конце порадовались за героев, которые, несмотря на противостоящие им всемогущие потусторонние силы, силы зла, смогли выйти победителями.
— Этот фильм уже второй раз идет в прокате, а посмотри вокруг - полный зал. Хотя сюжет чересчур надуманный, и этот всадник без головы… Мне кажется, что интереснее было бы, если бы всадник без головы оказался мистификацией, — заметил Антон, когда они выходили из зала.
— А мне все это напомнило Страхолесье. Ведь там, возможно, происходит то, что невозможно понять, рационально мысля. И за всем этим прячется тайна, о которой знают многие, но предпочитают молчать.
— У тебя, как у журналиста, очень развито воображение.
Вернувшись поздним вечером, Иванна застала Ларису Сигизмундовну отдыхающей на софе. Стараясь не потревожить старушку, она прошла на цыпочках в свою комнату. Раздеваясь, подумала об Антоне. Ее к нему тянуло, но в то же время что-то в нем настораживало, заставляло держаться на расстоянии. Странным было и то, что он побывал в Афганистане, но почти ничего не помнил об этом.
В выходные Антон пригласил ее в парк «Александровка». У него оказался старенький автомобиль — «шкода-фелиция», на котором они без приключений добрались до Белой Церкви и целый день гуляли по парку.
Теперь они встречались почти каждый день после работы. Антон при встречах представлял Иванну знакомым так: «Это моя… — и через длинную паузу: — …муза. Как понимаете, я без нее никуда». Вначале Иванна сердилась, особенно ей не нравилось слово «моя», но потом привыкла и порой даже подыгрывала ему. Как-то вечером, когда он предложил ей взглянуть на его «берлогу» и выпить там кофе, она сразу согласилась.
Это была однокомнатная квартира в шестнадцатиэтажке возле Центрального автовокзала. В противовес бытовавшему мнению о художниках, в ней царил исключительный порядок. Вот только большое окно, во всю стену, было плотно завешено темными шторами. Возле окна стоял мольберт с незаконченной картиной. Включив торшер у дивана, свет которого лишь слегка разогнал темноту, и заметив удивление на лице девушки, Антон пояснил, что привык рисовать в полумраке, так проще сконцентрироваться, ни на что не отвлекаясь. Антон сварил отличный кофе, а к нему достал бутылку коньяка и рюмочки. Зажег толстую оплывшую свечу.
Интимная обстановка располагала к доверительному разговору, и Иванна немного рассказала о себе: родом из Кировоградской области, из небольшого райцентра, со второй попытки поступила в Киевский институт журналистики, пять лет скиталась по общежитиям, приобретя на них оскомину на всю жизнь. Окончив институт, приехала в Кировоград, начала работать в областной газете, но заскучала по столичной жизни и вскоре вернулась в Киев. Устроилась в бульварную газетенку, где работает уже третий год. Стоимость аренды жилья растет гораздо быстрее, чем зарплата, поэтому уже раз пять меняла съемную квартиру.
