Я содрогнулась от этих слов, кровь застыла в жилах. Ужасно, что я ничем не могла помочь местным жителям! Я решила не идти с бандитами, весело обсуждавшими, как будут развлекаться в селении, – с меня было достаточно увиденного здесь. А там будет еще страшнее… Я лишь проводила их взглядом, внутренне содрогаясь. Тут черный шаман обернулся и приглашающе махнул мне рукой. Теперь у меня не оставалось сомнений, что он видел меня! Для него я невидимой не была!
Когда отряд урок скрылся из виду, я осталась одна. Мне стало очень страшно, ведь я оказалась в компании десятка трупов и едва подающего признаки жизни, замерзающего Панкрата. Куда ни кинь, всюду клин! Я поплелась в сторону поселка. Послышались выстрелы, потом началась ожесточенная перестрелка, и это меня обнадежило – значит, бандиты не застали врасплох жителей селения. Я торопилась изо всех сил. Увиденное меня обрадовало.
Опасения Панкрата по поводу того, что погоня наступает им на пятки, имели основания. С десяток пограничников, ведомых проводником-алтайцем, спустились в долину и оказались в селении раньше, чем предполагали беглецы. Когда ничего не подозревающие урки приблизились к юртам, их встретил огонь на поражение, так что их численность сразу вдвое уменьшилась. Оставшиеся в живых яростно отстреливались, пытаясь спасти свои шкуры. Бежать им было некуда, надежного укрытия поблизости не оказалось, оставалось лишь зарыться в снег.
Раздался голос Семена:
– Не стреляйте! У нас начальник лагеря Метелкин! Если вы не прекратите огонь, мы его застрелим!
– Сдавайтесь! Переговоров с бандитами мы не ведем. За жизнь товарища Метелкина ответите своими жизнями! – послышалось в ответ.
Я поспешила на голос Семена и увидела его лежащим в снегу рядом с Метелкиным и черным шаманом. Семен ткнул Метелкина наганом в бок:
– Подай голос, гражданин начальник! Если… – Тут он захрипел и забился в судорогах, наган выпал из его руки.
Я увидела у него под левой лопаткой рукоятку ножа, а черный шаман вытирал руки об снег. Затем он запустил руку за отворот полушубка Семена и достал увесистый медальон.
– Спасибо, товарищ! – радостно произнес Метелкин и протянул черному шаману руку для пожатия. – Избавил от бандитской сволочи! Не бойся – я замолвлю за вас слово.
Черный шаман, пожимая руку Метелкину, тут же вложил в нее золотой медальон.
– Зачем это, товарищ?! – поразился Метелкин, и тут я увидела, что у него закатились глаза и он несколько раз дернулся.
С минуту он лежал неподвижно, а рядом с ним уткнулся лицом в снег черный шаман. Что с ними происходит? Вскоре взгляд Метелкина стал более осмысленным, он спрятал золотой медальон под ватник. Подняв наган Семена, он два раза выстрелил черному шаману, спасшему ему жизнь, в голову. Я ничего не понимала: вроде вначале поблагодарил его, а затем пристрелил?
– Говорит младший лейтенант госбезопасности Метелкин! – крикнул он. – Мне удалось уничтожить главаря бандитов Сеню Паровоза! Предлагаю бандитам добровольно сдать оружие, иначе они также будут уничтожены!
– Ах ты гнида! – В трех шагах от него поднялся с винтовкой Тимоха, но тут же был сражен меткими выстрелами пограничников.
Трое оставшихся в живых зэков, в числе которых был и Чирик, сдались. Выжил и Фадей, но, несмотря на объяснения, что его также удерживали бежавшие урки силой, остался под стражей.
– Запарились мы бегать по горам за вашими зэками. Думали, что не догоним, уже и продукты закончились – и дальше не пойдешь, и назад не вернешься. Благо, проводник вспомнил об этом селении. Если бы зэки здесь не задержались, то быть вам и дальше пленником своих бывших подопечных, – сказал командир пограничников. Затем сдвинул шапку на затылок и почесал макушку. – Что с пленниками делать? Морока будет их назад конвоировать.
– Никуда их не надо вести. Они здесь бойню устроили и на этом останавливаться не собирались, так что вы вовремя появились в поселке. Собакам – собачья смерть. С беглыми зэками нечего нянчиться, пусть и другим неповадно будет. Акт напишете, что они погибли во время перестрелки и при попытке освободить меня. Я его подпишу.
– Там один, Фадеев его фамилия, говорит, что, как и вы, был у зэков пленником.
– Фадеев? Такой же бандит, как и остальные. В расход его!
Я оторопела от такой наглой лжи. Ну и Метелкин!
Командир пограничников не стал откладывать это дело в долгий ящик. Троих урок и не понимающего, что происходит, Фадеева вывели за поселок и поставили перед строем пограничников. Фадеев, увидев Метелкина, крикнул:
– Гражданин начальник! Скажите им, что я…
– Что вы волынку тянете?! – вскипел Метелкин.
– Пли! – скомандовал командир пограничников, и раздался залп.
Урки упали как подкошенные, а Фадеев пошатнулся, хрипя и брызгая кровью, выдохнул: «Сука ты!» – и только потом опрокинулся навзничь.
Новому старейшине, избранному вместо погибшего Сардыбаша, было приказано собрать силами жителей поселка трупы зэков и по весне захоронить в одной общей могиле без указания имен.
Перед тем как отправиться в обратный путь, пограничники заночевали в тех же юртах, которые ранее занимали беглые зэки. Не знаю, почему я боялась попасться Метелкину на глаза и блуждала вокруг юрт. Среди ночи я увидела вышедшего наружу Метелкина. Он стоял, смотрел на луну и беззвучно смеялся. Затем полез за пазуху, вытащил золотой медальон и негромко произнес: «Эрлик-хан, ты доволен моими подношениями?»
Внезапно у меня перед глазами все закрутилось, замелькало, и я очнулась в собственной постели.
5
На работе я была сама не своя, находясь под впечатлениями событий минувшей ночи. Чувствовала я себя скверно, словно сознание обволокла пелена. Я была как сомнамбула, из-за чего неадекватно воспринимала события реальности и так же неадекватно себя вела. Не знаю чем, но моя голова была забита до отказа, будто старый книжный шкаф в коридоре квартиры Ларисы Сигизмундовны, и не могла воспринять ничего нового. Я все делала «на автомате», а когда вызвали к шефу и он о чем-то меня расспрашивал, то, похоже, ответами остался доволен, чего я не могла сказать о себе.
Ощущать себя «ежиком в тумане» мне не хотелось, и из его кабинета я отправилась прямиком к кофеварке, расположенной в крохотной комнатушке, примыкающей к приемной. В эту «святая святых» простым смертным – рядовым сотрудникам компании – вход был запрещен. Здесь находились бар-холодильник, обычный бар-шкаф и огромный, двухметровый собственно холодильник. Первый предназначался для прохладительных напитков, второй – для коньяка и виски, а в третьем хранились запасы, чтобы можно было оперативно накрыть на стол. Вот из-за этого третьего я и получила индульгенцию – могла беспрепятственно входить сюда, так как в случае аврала, когда внезапно сваливалось много гостей, меня привлекали для нарезки вкусностей.
Выбрав в программе кофеварки «двойной эспрессо», я нажала на кнопку. Затарахтели, перемалываясь, кофейные зерна, затем что-то зажужжало, и в чашечку полилась ароматная жидкость, от одного только запаха которой я стала понемногу приходить в себя. Ради права пользования этим чудом я готова смириться с тем, что меня используют для приготовления бутербродов гостям шефа. Одной чашки кофе оказалось мало, и я снова дала команду автомату. В голове наконец прояснилось, но я по-прежнему не помнила, почему меня вызывал шеф. Помню, говорилось о чем-то очень важном, но ничего конкретного не вспоминалось. По-видимому, он дал мне новое задание, но какое? Вот проблема! Такого со мной раньше не случалось, и я не знала, что теперь делать. Рука снова потянулась к кнопке, словно третья чашка должна была мне помочь вспомнить.
