«В пещере я не один, — Ливий, по-прежнему не открывал глаз, — и маловероятно, что это мои друзья. До подземной речки всего три шага, и если внезапно вскочить, мгновенно преодолеть это расстояние, то, возможно, речка вынесет меня в море — ведь куда она еще может впадать? Если Юпитеру будет угодно забрать мою жизнь во время бегства, это лучше, чем умереть на жертвенном камне».
— Римлянин, вставай! Я знаю, что ты не спишь — у тебя напряглась спина, когда ты проснулся, и изменилось дыхание, — произнес глухой женский голос по-гречески, и в спину ему больно кольнуло чем-то твердым и острым.
«Вначале осмотрюсь, а потом приму решение», — подумал Ливий, открыл глаза и сел.
Варваров было всего двое — воин и девушка-жрица, с закрытым материей лицом, одетая во все черное. Несмотря на свет факелов, она почти сливалась с темнотой подземелья. Воин держал наготове копье, не сводя с Ливия внимательного взгляда; на его широком, заросшем черной бородой лице блуждала зловещая улыбка. Он что-то спросил у жрицы, и та ему резко ответила, и, судя по тому, как дернулось лицо воина, это был отказ — так понял Ливий.
— Римлянин, не пытайся бежать, копье Моттара быстрее тебя, а я хочу с тобой поговорить, — продолжала говорить по-гречески жрица. — Меня зовут жрица Мара.
— Тебе не хватает жертв для твоего кровавого божества? Пожалуй, мне лучше умереть от копья твоего телохранителя, чем от твоего ножа! — резко ответил Ливий, но умирать он не собирался, а выжидал удобный момент для преодоления таких длинных трех шагов до подземной реки.
— Если бы я хотела получить твое тело для жертвоприношения, то, когда Моттар сообщил, что выследил тебя, ничто не мешало нам захватить тебя спящим. Я уговорила Моттара никого не звать и подождать, пока ты проснешься.
— Что ты этим хочешь сказать? — удивился римлянин. Ведь с самом деле, когда он спал, то находился полностью в их власти. «Выходит им не мое тело нужно, а что-то другое? Но что?».
— Я хочу рассказать тебе легенду. Когда могучий и честолюбивый царь Агамемнон, предводитель объединенного греческого войска, направляющегося для захвата Трои, узнал от своего жреца, что боги обещают попутный ветер, но лишь в обмен на жизнь его дочери Ифигении, он без раздумий повел ее на алтарь, чтобы самому принести в жертву. Но когда его нож опустился, чтобы поразить девочку, вместо нее на алтаре оказалась лань, а Ифигения очутилась вдали от родины и стала жрицей храма богини Девы-Орейлохе. А в чем состоят обязанности жрицы богини Девы, ты уже видел, и чуть было не прочувствовал это на себе.
Ливий кивнул:
— Я знаю эту легенду, а также ее продолжение. Когда много лет спустя, в руки тавров попал ее брат Орест, она его спасла и вместе с ним убежала, впоследствии став жрицей в храме Артемиды. Может, ты хочешь этим сказать, что желаешь меня спасти? Бежать вместе со мной, так как кровавая служба богине Деве тебе опостылела? — здесь он не удержался и несмотря на нависшую над ним смертельную опасность, иронично усмехнулся.
— Я приняла обет жрицы богини Девы и посвятила ей свою жизнь. Двенадцатилетней девочкой я попала в храм Девы. Вначале я была послушницей, затем стала жрицей и нахожусь здесь уже более десяти лет. Жрицы могут по истечении десяти лет службы в храме богини Девы возвратиться к своему роду, завести семью. Они освобождаются от клятвы хранить девственность, рожают детей. Мое место должна была занять одна из послушниц, которых вы вчера убили. Теперь мой срок служения жрицей будет продлен — до тех пор, пока я не подготовлю новую послушницу, которая сможет занять мое место.
— Это была война, а на ней убивают не только мужчин, — пожал плечами Ливий. — Они умерли с оружием в руках и сами убили нескольких легионеров.
— Это была не война, а избиение. Вы вероломно напали на нас. Вы не объявляли нам войну.
— А два римских триера, захваченных и разграбленных вами? Сколько римлян из их экипажей умерли под твоим ножом, жрица? В храме, где ты служишь, я видел множество предметов римской амуниции и оружие…
— За время войны с боспорским царством вы много раз грабили наши селения, забирали скот, продукты. Но, — тут жрица подняла руку, — сейчас речь идет не об этом, а о твоей жизни, точнее жизнях. В течение одного дня ты спасся от моего дротика, хотя я не могла промахнуться с такого небольшого расстояния, не погиб под ножом на жертвенном алтаре, остался жив, упав в пропасть.
«Это неполный список тех смертей, которые мне угрожали в течение дня и продолжают угрожать до сих пор», — подумал Ливий, но промолчал.
— Существует предание, что жрица богини Девы может отдать свою целомудренность тому воину, который в течение одного дня избежит смерти не менее трех раз. Перед нападением римлян на наше селение мне приснился вещий сон, и в нем я видела тебя. Это богиня Дева послала мне знак!
— Я тебя не совсем понимаю, — удивился Ливий. Его внимание было занято не столько беседой, сколько наблюдением за тавром, выражение лица которого ему все больше не нравилось.
— Готов ли ты стать возлюбленным жрицы богини Девы? Моим возлюбленным?
«Если это спасет мне жизнь и дарует свободу, то можно считать, что я это сделаю добровольно», — Ливий вспомнил прекрасное обнаженное тело жрицы, распростертое на алтаре, а вслух сказал:
— Клянусь Юпитером, это для меня будет великая честь, но, по-моему, этот страж не разделяет твоих взглядов, и ему не терпится проткнуть меня своим копьем.
— Присутствие Моттара пусть тебя не волнует. Ты знаешь, что человек увидевший лик жрицы богини Девы обречен на смерть?
— Я уже видел твое лицо, и не только его, когда тебя захватили легионеры возле святилища Девы!
— К тебе вчера были очень благосклонны твои боги, но они не отличаются постоянством. Бойся их и доверься мне. Заранее предупреждаю тебя: я должна пройти через ритуал очищения, прежде чем ты вновь увидишь мое лицо. Ты рад моему выбору?
— Я вот думаю: вряд ли обрадуются твои соплеменники, узнав, что ты покидаешь пост жрицы ради римлянина!
— Ты прав, но об этом после. Моттар не понимает по-гречески. Я ему скажу, чтобы он отвел тебя наверх — только не делай никаких попыток к бегству — твое спасение совсем близко. Поверь мне.
«А что еще мне остается делать», — подумал Ливий.
Жрица что-то сказала гортанное на незнакомом языке, и тавр довольно ухмыльнулся. Девушка сделала Ливию знак рукой, и он медленно поднялся, разминая одеревеневшие конечности от лежания на холодных камнях, восстанавливая кровообращение. В это время тавр обошел его сзади, отрезав путь к подземной речке.
«А если этот разговор только для того, чтобы я в целости и сохранности добрался до жертвенного алтаря?» — подумал Ливий, и тоскливое предчувствие беды вновь заполонило его. Он прошел мимо жрицы, почти сливающейся с темнотой, за ним следовал тавр, держа наизготовку копье. Внезапно Ливий услышал что-то похожее на вздох и шум падения тяжелого предмета. Он оглянулся и увидел, что на земле в предсмертных судорогах бьется тавр, лежа на животе, а в шее у него торчит кинжал и из раны бьет фонтаном кровь.
