Тайна заставляет человека думать — а это вредно для здоровья.
Эдгар По
Пролог
Хроника Плачущей Луны. 1478 год от Р. Х. Крымское ханство
В жестокой борьбе с Джанибеком, сыном хана Большой Орды Ахмада и своим старшим братом Нур-Даулетом хан Менгли-Гирей вновь, в третий раз, вернул себе престол Крыма. Турецкий падишах Мехмед II, сюзерен Крымского ханства, не вмешивался в эту борьбу, мудро рассудив: двум крысам в одной бочке не ужиться, так пусть победит сильнейший.
На этот раз новой столицей хан Менгли-Гирей выбрал построенный отцом в долине речки Чурук-су город Бахчисарай, который теперь в спешном порядке отстраивался, так что стройных башенок минаретов, голубых куполов мечетей, караван-сараев, каменных домов беков и мурз становилось все больше и больше. Вот только еще не до конца был достроен роскошный ханский дворец, и хану приходилось больше времени проводить в крепости Кырк-Ерк, как и предыдущее десятилетие, прошедшее в борьбе за престол. Он не внял пожеланиям муфтия, предложившего вновь сделать столицей древний Солхат, ныне именуемый Крым, давший название всему ханству, с его медресе и древними мечетями, помнившими грозного повелителя хана Узбека. Может, не захотел, чтобы его все время с кем-то сравнивали, что было невозможно: разве можно сравнить между собой солнце и луну?!
Он ввел в чин калги своего старшего сына Мухамада, который теперь, независимо от воли беков и пожеланий муфтия, наследует ханское достоинство сразу после его смерти. Мир и спокойствие царят на крымской земле, и в этом заслуга его, хана. Московский каган Иоанн Васильевич ежегодно шлет богатые дары в обмен на спокойствие в своем княжестве, предлагает помощь в борьбе с Большой Ордой, польский круль Казимир
[1]
тоже готов любой ценой поддерживать добрые отношения, но он чрезвычайно хитер и ведет за его спиной переговоры с Ахмадом.
«Все хорошо — на крымской земле с междоусобицей покончено, и вместе с властью, полученной со священной тамгой и ярлыком османов на ханство, можно рассчитывать на помощь Ногайской, Казанской и Астраханской Орд, и теперь уже Ахмаду, хану Большой Орды, нужно поберечься, попытаться добиться моего расположения. Мой давний недруг Ахмад — сколько еще времени будет носить его земля?! Видно, пока не иссякло у Аллаха терпение! Но я умею ждать, ибо сказано: кто умеет шагать медленно, может пройти больше, чем тот, кто ступает быстро».
Всесильный хан Менгли-Гирей I, стоя у бойницы крепости над обрывающейся вниз пятидесятиметровой пропастью, настороженно вглядывался вдаль, но, не видя зеленой долины, горных вершин, пытался внутренним взором постичь грядущее.
— Великий хан… — услышал он дрожащий голос минника
[2]
— мурзы Ибрагима.
Хан обернулся и смерил взглядом коленопреклоненного мурзу, осмелившегося оторвать его от размышлений.
— Встань! Говори — если у тебя есть что важное сказать!
— Получены известия о печальной участи принцев, твоих сыновей, пропавших четыре года тому назад, — их принес странствующий дервиш, который узнал об этом от софу, живущего высоко в горах. Я скорее отрежу себе язык, чем расскажу о подробностях смерти достойнейших принцев. — Мурза согнулся в низком поклоне.
— Язык тебе отрезать я и сам всегда успею. Рассказывай!
Горечь утраты, за эти годы ставшая не такой жгучей, охватила хана с прежней силой, заглушая гнев.
Трепещущий мурза поведал, что оба сына хана были хитростью завлечены в ловушку синхов, горного племени разбойников, предводитель которых называет себя Властителем гор. Принцев обвинили в каких-то тяжких преступлениях против веры синхов, и они были принесены в жертву кровожадной богине неверных.
Хан страшно разгневался и объявил, что не будет знать покоя, пока ему не принесут голову последнего синха, и неважно, будет это голова ребенка, девушки, женщины или воина. Синхи должны быть полностью изничтожены, и за каждую голову полагалась награда: за ребенка, женщину — двадцать аспров, за воина — пятьдесят аспров, за вождя племени, так называемого Властителя гор, — пятьсот аспров.
* * *
Остатки племени синхов, одного из племен некогда могучего народа тавров, уходили все дальше в горы, спасаясь от преследования татарских и турецких отрядов, наступающих им на пяты. Уже было уничтожено последнее селение синхов, и они теперь превратились в беглецов, не имея возможности где-либо остановиться на длительное время. Видно, главное божество тавров — Дева-Орейлохе — прогневалась, отвернулась от них, следовательно, их участь была предрешена.
На этот раз, скрываясь от осенней непогоды, синхи нашли приют в Кара-Кобе, Черной пещере, где намеревались остаться на пару дней, чтобы дать небольшой отдых женщинам и детям, измученным непрерывным бегством на протяжении последних месяцев. Но их надежды так и не сбылись. Вражеские лазутчики их выследили, и еще не взошла луна на небосводе, как синхи узнали, что полностью окружены, все пути отхода перекрыты.
— Сколько их? — спросил вождь племени Тиург, носящий также гордое имя Властитель гор, уже много веков передаваемое вместе с властью над племенем.
— Более сотни, я видел бунчуки мурзы Ибрагима. Думаю, они ожидают подкрепление и на рассвете пойдут на штурм, — ответил Тасар, лучший разведчик синхов. — Они жгут костры, усилили дозоры с приближением ночи, опасаясь, что тогда мы ударим, как в прошлый раз. Мурза стал значительно осторожнее.
— Неужели ты не разведал никакой тайной тропы, чтобы мы могли просочиться через их посты?
— К сожалению, нет. Если только не научимся летать, не превратимся в птиц, мы обречены.
— Летать… Возможно, ты подсказал выход. Иди и позови верховную жрицу Мару. Никому не рассказывай то, что узнал.
Воин склонил голову и пошел выполнять поручение, пробираясь среди расположившихся на отдых людей, еще не знающих о нависшей над ними смертельной опасности. Два десятка воинов, полсотни женщин и детей — вот и все, что осталось от некогда могучего племени, на протяжении тысячелетий властвующего в горах, которое не смогли покорить ни киммерийцы, ни скифы, ни римляне, ни готы, ни греки, никто другой, являвшийся как захватчик в этот благословенный край. Но теперь… Тасар не хотел даже представить то, что их ожидало через несколько часов.
— Вождь Тиург, мне Тасар передал…
Голос девушки, казалось, возник из ниоткуда — темная одежда, скрывавшая все тело с головы до пят, делала невидимой ее в темноте, которую лишь слегка рассеивал одинокий факел. Ее лицо покрывала черная матерчатая маска. Две сотни шагов — такова была протяженность Черной пещеры; заканчивалась она глухой стеной, возле которой расположился в одиночестве вождь племени — сорокалетний мужчина крепкого сложения. Черная борода и длинные волосы с множеством серебряных нитей делали его гораздо старше своего возраста.
