Для него отдать маску в музей было равносильно тому, как если бы он поделился своей женщиной с другими мужчинами. Парадокс заключался в том, что он никогда ранее не влюблялся — женщины в его жизни всегда были мимолетным увлечением, оставляющим лишь быстро гаснущие воспоминания. А здесь было другое — он трепетал, лишь только прикасался к поверхности золотой пластины, холодной и безжизненной, с нетерпением ожидал возможности оказаться с ней вечером вдвоем. И что бы он ни делал в течение дня, он всегда помнил о ней, мечтая о мгновении, когда сможет к ней прикоснуться. Для него это был взрыв, лавина чувств — то, чего ему так и не смогли подарить женщины. Золотая маска, изображающая уродливое божество, стала его Галатеей и Големом одновременно — он чувствовал в ней скрытую могучую силу.
С тех пор как он стал обладателем маски, он превратился в затворника, стал избегать встречи с приятелями, строго дозируя свое общение с кем-либо лишь крайней необходимостью, и уже ни одна женщина не переступала порог его квартиры, словно этим он мог вызвать ревность и гнев золотой уродицы.
Сегодняшнее посещение Марины, называющей себя жрицей Марой, обеспокоило его. Это вызвало такое ощущение, будто вместе с Мариной к нему в квартиру вторглась враждебная сила, претендующая на его сокровище, скрытое от всех, и эта сила хочет лишить его любимой, ради которой он был готов на все!
В его памяти вновь всплыл образ Марины — молодой неулыбчивой девушки, привлекательное лицо которой портило излишне строгое выражение, пугающее убежденностью фанатика, не признающего границ дозволенного. Ее странное утверждение, что якобы она является потомком исчезнувшего народа тавров, вызвало у него скептическую улыбку. Ведь так или иначе каждого из нас можно отнести к потомкам скифов, половцев, хазар, других народов, какое-то время обитавших на этой территории. Она явно впала в маниакальное состояние и теперь не остановится ни перед чем.
«Наследница народа тавров, о котором последние письменные источники упоминали более полутора тысяч лет тому назад! Какой бред!»
Археолог вспомнил о проведенном английскими учеными необычном эксперименте по отысканию потомков древних кельтов на основании генетического анализа останков из обнаруженных захоронений. Сравнительному генетическому анализу были подвергнуты ученики нескольких школ, находящихся недалеко от древних захоронений, но ни один из них не был признан прямым потомком древних кельтов.
«Прямой потомок тавров, да еще жрица! Странно, что в таком состоянии ее выписали из психушки! Ведь она явно психически нездорова!»
Размышляя, он в очередной раз пришел к выводу, что дома маску оставлять нельзя, несмотря на то что она хранится в сейфе и квартира под сигнализацией. В том, что Марина-Мара приложит все силы, чтобы ее выкрасть, сомнений не было.
«Маску Орейлохе надо отдать надежному человеку, пока я буду в экспедиции в Судане. Но кому? Это должно быть доверенное, надежное лицо и настолько несвязанное со мной, чтобы никто не мог выйти на него как хранителя этой ценности».
И тут Владлен Петрович вспомнил о Маше, первой обнаружившей маску, о своем мимолетном курортном романе с ней. Эта связь оборвалась сразу же после ее отъезда. Правда, поначалу она даже пару раз ему звонила, но потом успокоилась, отвлеклась, а возможно, обиделась.
«Она девушка порядочная, воспитанная и, самое главное, в меру любопытная — не будет распечатывать чужую посылку, переданную ей на хранение. Впрочем, даже если это случится, можно будет придумать правдоподобное объяснение. Маловероятно, что Марина-Мара додумается, что маска хранится у Маши. Ведь это будет для Марины нонсенсом: Маша маску нашла, я ее присвоил, так неужели после этого вновь отдал ей на хранение? Красиво придумал. Конечно, могут быть случайности, но от них никто не застрахован. Удобно, что и самолет в Судан вылетает из киевского аэропорта, а как там передать маску, нужно хорошо продумать и все подготовить — время еще есть».
Принятое решение показалось Владлену Петровичу правильным, и он вернулся к прерванной работе. Маска Девы лежала рядом на столе, и ему все время казалось, что она исподтишка наблюдает за ним.
«Нервы совсем расшалились», — подумал он, вновь прерываясь.
Иногда он надевал маску и подходил к зеркалу, любуясь золотым изображением. В таких случаях ему казалось, что маска стала частью его самого, овладела его «я».
А еще после появления маски ночами он стал видеть необычные сны — словно блуждает другими мирами, нереальными в своей реальности.
Рядом лежащая маска его нервировала, отвлекала, как требующая внимания назойливая жена, недовольная скучным занятием мужа. А ей так много чего хочется…
Он надел маску и прошел в коридор, стал напротив старинного зеркала в человеческий рост, купленного за безумные деньги, и всмотрелся в отражение. Золотая маска будто поглотила его голову, приятно устроившись на шее, обретя раба.
«А может, не стоит ехать с экспедицией в Судан? — подумал он. — Труднопереносимая жара, масса экзотических заболеваний, да и спрашивается — зачем? Работы хватает и в Крыму. Наверное, стоит вновь вернуться и покопаться в окрестностях Судака — возможно, там ожидают новые интересные находки».
Мара была единственным человеком, который знал, что маска находится у него, а не в музее, и она хочет ее заполучить. Хотя нет — есть еще странная старушенция, выставившая ему ультиматум, но она могла только предполагать, а Марина знала, что маска Девы у него.
«Отдать Марине-Маре маску? Вот так просто взять и отдать? Она меня принимает за идиота? У нее явно не все в порядке с головой!»
Предчувствие подсказывало Владлену Петровичу, что у него еще будут неприятности из-за этой странной девушки, вбившей себе в голову всякие фантазии. Сам он никак не мог на нее повлиять, не рискуя подтвердить наличие у себя старинной золотой маски.
«Ты мысленно клянешься себе, что ни перед чем не остановишься, чтобы сохранить маску Девы, — внезапно пронеслось в голове. — А ты не думал, до какого предела готов идти? Ведь реальная претендентка на маску была здесь, одна, слабая девушка, и вовсе не следовало выталкивать ее за дверь, надо было поступить по-другому».
Вдруг в зеркале он увидел отражение ванной комнаты, себя в золотой маске и обнаженную Мару со связанными руками и кляпом во рту. Она следит за ним с обезумевшими от страха глазами, а его движения спокойны, неторопливы, как будто он это проделывал не раз. Он укладывает ее в ванну, и в руке оказывается кремневый нож из его коллекции. Он больше не смотрит ей в лицо, одной рукой сдавливает горло, почти до беспамятства удушая, а другой делает глубокий надрез под левой грудью. Откладывает нож, и его руки, преодолевая слабое сопротивление жертвы, парализованной страхом и обреченностью, проникают в тело и достают ее сердце, которое еще продолжает сокращаться. Он ощущает необычайное чувство восторга, не сравнимое ни с чем, и поворачивается, смотрит прямо в глаза своему отражению, и кажется — еще мгновение и оно выйдет из зеркала и сольется с реальным Владленом Петровичем в единое целое.
