— Легионер Гай Кассий, проткнувший бок Христа, позднее уверовал в христианского Бога и крестился, приняв имя Лонгин, что означает «длинный». А с копьем, пролившим кровь Сына Божьего, связана легенда. Считается, что оно может принести его владельцу Великое Добро или Великое Зло, его еще называют Копьем Судьбы. Тот, у кого в руках это оружие, будет вершить судьбы мира. Его владельцами были более сорока германских императоров, чьи подвиги и завоевания вошли в историю. Владел им и Тевтонский орден, и даже Наполеон Бонапарт. А теперь я тебе прочитаю небольшую выдержку из биографической книги нашего фюрера, Адольфа Гитлера, которая называется «Майн Кампф»
[57]
.
Штюрнер сходил в спальню и вернулся с толстой книгой в темном кожаном переплете с позолотой. Как всегда, она лежала на тумбочке, возле изголовья кровати, но немец ее никогда даже не раскрывал. Любу постоянно мучил вопрос, зачем она ему, если он ее не читает? Но она, по своему обыкновению, его об этом не спрашивала и книгу не трогала.
— Сейчас я прочту, что почувствовал молодой Гитлер при первой встрече с Копьем Лонгина в Хофбургском музее. — Штюрнер раскрыл книгу на нужной странице и начал читать, сразу переводя с немецкого: — «Вначале я не обращал внимания на то, что говорит гид, считая присутствие групп рядом с собой вторжением в интимное течение моих мрачных мыслей. Но вдруг я услышал слова: "Тот, кто откроет тайну Копья, возьмет судьбу мира в свои руки для совершения добра или зла"». — Немец посмотрел на Любу — та изобразила на лице восторг, на что Штюрнер и рассчитывал. — Гитлер на следующее утро вновь пришел в музей. — И он продолжил чтение: — «Воздух стал удушливым, и я едва был в силах дышать. Обжигающая атмосфера музейного зала, казалось, расплывалась перед глазами. Я стоял один перед колеблющейся фигурой сверхчеловека. С почтительной опаской я предложил ему свою душу, чтобы она стала инструментом его воли». — Штюрнер отложил книгу. — Поэтому Гитлер, придя к власти, сделал все, чтобы завладеть Копьем Лонгина, рассчитывая, что оно даст ему власть над миром — и это ему удалось. В короткое время он объединил все германские земли в прежних границах.
«Похоже, что не только Гитлер безумец, но и Штюрнер тоже. Безумец может руководить лишь при помощи безумцев», — подумала Люба, глядя на возбужденного немца. Ей было жаль, что ее ребенок зачат не в любви, а вследствие обстоятельств, и от человека, не совсем психически здорового.
— Учась в Ленинграде, я познакомился с историком-армянином. Мы часто с ним спорили на разные исторические темы, однажды коснулись и Копья Лонгина. В Ватикане и Кракове также хранятся «копья Лонгина», но историки уже давно разобрались, что это лишь поздние копии. Так, этот армянин утверждал, что копье из Хофбургского музея — копье не Лонгина, а Маврикия — воина знаменитого Фиванского легиона, состоявшего из христиан и из-за этого полностью уничтоженного римским императором. По его мнению, настоящее Копье Лонгина хранится в монастыре Герхгарт, расположенном высоко в горах. Я, державший в руках Копье Лонгина и прочитавший надпись «Копье и гвоздь Господен», не соглашался с его доводами и всячески их опровергал. Но теперь, когда мы потерпели поражение под Москвой, находясь в шаге от победы, когда наши войска отступают от, казалось, полностью разгромленного противника, я задумываюсь: может, тот армянин был прав? Ведь и Наполеон, владея этим копьем, находясь на пике славы, также потерпел поражение. Теперь ты понимаешь, насколько наши изыскания важны для рейха? Если бы я тогда всерьез принял гипотезу армянина и мы заполучили бы настоящее копье, хранившееся в том монастыре, может, ход войны был бы другим? Сейчас я не могу сообщить своему руководству о своих догадках — это значило бы выставить фюрера… — Немец запнулся и покраснел, впервые за все то время, что Люба его знала. — Это значит подписать себе смертный приговор. А если магическим Копьем Лонгина владеем не мы, а наш противник, то исход войны окажется не таким, на какой мы рассчитываем. — Штюрнер тяжело вздохнул — видно, последние слова дались ему с большим трудом. — Как бы то ни было, мы должны быть готовы к любому финалу, а значит, золото нам крайне необходимо. Деньги — это бумажки, имеющие цену лишь в зависимости от политической ситуации в стране, золото — вечно. В последнее время я стал опасаться за сохранность драгоценностей в моей квартире. Ты рассказывала, что здесь у тебя есть старинный надежный сейф — покажи его. Наверное, золото лучше хранить у тебя — даже мои приятели не подумают, что я могу сотворить подобную глупость.
«Доверять мне, матери его будущего ребенка — глупость!» — с огорчением подумала Люба.
Вскоре Штюрнер перевез свое богатство, в значительно меньшем количестве, чем ожидала Люба, зная, сколько золотых вещей к нему попало. Одно из двух: ему пришлось с кем-то поделиться или он имеет еще один тайник. Второе Любе показалось более вероятным, хотя она не исключала, что верно и первое предположение. Среди золотых изделий оказались и незнакомые ей.
— Эта коллекция скифских вещей попала ко мне случайно — подарок от НКВД, — сказал, посмеявшись, Штюрнер, когда увидел, как у нее от удивления вытянулось лицо. — Гестапо была захвачена группа подпольщиков, причастных к взрывам в центре города, и каково было удивление следователя, когда один из них, бывший работник госбезопасности, попросил о встрече со мной — назвал мое имя и звание. Я был удивлен не менее гестаповцев — не знал, что НКВД располагает сведениями обо мне.
Захваченный подпольщик произвел на меня неприятное впечатление — избитый, тщедушный, и как только душа в нем держалась! Но он стойко выдержал пытки, твердя, что говорить будет лишь со мной.
— Моя фамилия Добрынин, зовут Василий Иванович, — прошепелявил он, так как все передние зубы у него были выбиты. — Я лейтенант госбезопасности, оставлен здесь для подпольной работы. Знаю о вашей миссии и то, что вы в прошлом археолог. Я тоже бывший археолог, занимался любимым делом, пока революция не поставила все с ног на голову и мне не пришлось делать то, что противно моей душе. К вам обращаюсь как к собрату по профессии, и это не просто слова. — Он понизил голос. — Если вы выполните мою просьбу, я передам вам коллекцию древних золотых вещей, а там есть поистине уникальная находка! Вам как археологу будет лестно стать их обладателем, даже не учитывая их стоимости.
— Что вам надо? Снисхождения к своей судьбе? Это невозможно.
— Нет, это я понимаю. Речь идет о членах моей семьи — они тоже у гестаповцев. В обмен на их жизнь я готов передать вам коллекцию и рассказать все, что знаю о подполье. Впрочем, вся наша группа и так арестована. — Он пожал плечами. — Я подумал и согласился — и теперь его коллекция у меня.
— Ты спас его семью?
— За кого ты меня принимаешь? — удивился Штюрнер. — Все они понесли наказание, все без исключения. Обман представителя низшей расы, варвара, не считается обманом. А он еще имел наглость считать себя ровней мне, собратом по профессии. — Немец громко рассмеялся.
«Обманом выудить у человека ценности и присвоить их — это он не считает преступлением», — с осуждением подумала Люба.
