Телефонный звонок все же пробился к сознанию Глеба, и тот, еще ничего не соображая, дополз до журнального столика, с трудом сел на пол, прижался ухом к телефонной трубке и крикнул:
— Алло!
— Извините, что так поздно, но вы просили позвонить в любом случае. Сразу после того, как прооперировали вашу жену, меня задействовали в следующей операции. Больную тоже привезли на «скорой»…
— Кто это говорит? — прервал он собеседницу. Ему показалось, что проклятая баба Маня хочет его выманить через телефонную трубку.
— Это операционная медсестра из больницы, где лежит ваша жена. Вы просили позвонить. Операция прошла успешно, и больная уже два часа как спокойно спит. Хирург сказал, что ее жизни и здоровью ничто не угрожает. Все оказалось не так страшно, как предполагали вначале. Завтра можете…
— Ничего я не просил, — снова прервал ее Глеб, — и моя жена не лежит в больнице, а летает вместе со мной. Знаю ваши шуточки. Надоели вы мне. Исчезните.
— Извините… — недоуменно произнесли в трубке, но он уже нажал на рычажок.
В ухо, прямо по перепонкам, небольшими молоточками стали бить отрывистые сигналы, звук все усиливался, становился выше. Он отполз от трубки и открыл глаза. Над ним плыло белоснежное поле, идеально ровное, подходящее для посадки самолетов.
«Посадку надо будет запретить, а то они, пожалуй, испачкают потолок», — подумал он и тут понял, что это действительно потолок, но странно растекающийся и плывущий в направлении окна, которое тоже не было неподвижным и все время меняло форму. Сознание не хотело полностью возвращаться, а окружающее то приобретало знакомые очертания, то вновь уплывало в фантастический мир.
— Глебушка! Глебушка! — послышался женский голос из кухни.
Теперь он был уверен, что голос принадлежит покойной теще. Не было никаких сил встать, и он, обессилевший, продолжал лежать на полу, устремив взгляд в потолок, который наконец-то почти остановился, все реже начинал течь. Он не удивился, когда рядом, в комнате, раздался голос тещи.
— Глебушка! Чего ты не идешь? Я тебя заждалась!
Он закрыл глаза, руками зажал уши, боясь еще раз увидеть призрак тещи, тем более что находился в столь беспомощном состоянии, и продолжал лежать так вечность, пока телефонный звонок вновь не вторгся в его сознание.
Звонок был настойчивый, наглый и заставил его все-таки открыть глаза. К своему облегчению, он не увидел над собой склонившейся фигуры покойной тещи, как предполагал, а только пять лампочек люстры по сто ватт каждая больно ударили по глазам. Все предметы приобрели знакомые очертания. Он поднял трубку и пробормотал что-то нечленораздельное, язык был не совсем послушен ему.
— Привет, говорю, красавéц! — услышал он голос Степана, своего бывшего однокурсника.
В институте они были всего лишь знакомы, потом пути-дорожки их развели, но, случайно встретившись более трех лет тому назад, они вдруг крепко подружились. Степан делал неплохие успехи в бизнесе, занимаясь импортом сырья для химической промышленности, его переработкой на давальческих условиях и экспортом изготовленной продукции, а также ее реализацией на внутреннем рынке.
— Прими мои соболезнования, — сказал он, и у Глеба екнуло сердце.
«Неужели с Олей произошло самое страшное? Значит, ночной телефонный звонок ему только померещился, как и все остальное?»
— Что с Ольгой? — хрипло спросил он в трубку.
На том конце линии возникла долгая пауза.
— При чем здесь Оля? Я случайно узнал, что ты с ней, красавéц, ездил на похороны ее матери, вот звоню, может, чем-то надо помочь?
У Глеба отлегло от сердца.
— Спасибо, там все в порядке. Похороны прошли успешно. — «Боже мой, какую я несу ересь! — подумал он. — Как похороны могут быть успешными?» — Но на обратном пути попал в аварию, разбил машину, Ольга в реанимации. — На другом конце линии вновь возникла тишина.
— Чего же сидишь дома, ты должен быть там! — зло крикнул в трубку Степан. — Ты что, не знаешь, какая нищета и мздоимство царят в нашей медицине? Пустить на самотек — это то же самое, что похоронить! Возможно, ей потребуются дорогие импортные лекарства, хирургическое вмешательство, наконец.
— Я уже все сделал, кому надо — заплатил. Видишь ли, со мной в эти дни какая-то чертовщина происходит. Какой-то горячечный бред, который вдруг оказывается реальностью. Порой я теряю связь с окружающим миром, начинаю галлюцинировать наяву, слышать голоса. Это не то, что ты думаешь. Я слышу голос покойной тещи. Впрочем, что это я все о себе да о себе, когда Олечка в больнице по моей вине. Если можешь, заскочи за мной, поедем вместе к ней в больницу. Жизнь ее сейчас вне опасности, только я глупостей наговорил по телефону дежурной медсестре. Вообще, если сможешь, то приезжай сейчас — при встрече все расскажу!
— Хорошо, только сделаю несколько телефонных звонков и скоро буду у тебя. Обязательно дождись меня. До встречи.
Глебу понравились заботливость и оперативность друга. Ему самому не мешало бы позвонить на работу и привести себя в порядок. Он с трудом поднялся и первым делом распахнул портьеры на окне. Традиционно серое утро заглянуло в окно, по-прежнему шел мелкий осенний дождик.
Глава 10
— Вот такая история. Прямо наваждение какое-то нашло на меня на похоронах, и чувствую, что оно еще меня не отпустило, — закончил Глеб свой рассказ о событиях последних дней. Они сидели в приемном отделении Центральной городской клинической больницы и ожидали хирурга, который накануне вечером сделал операцию Оле.
— Интересная получается штука, красавéц, — как обычно, делая ударение на последнем слоге, медленно протянул Степан, собираясь с мыслями. — Если бы кто-нибудь другой рассказал — ни за что не поверил бы. Тебя же знаю как облупленного, и на неврастеника ты не похож, и на шизофреника тоже. Солидный человек, кандидат наук, ученый-психолог, а не псих какой-то.
Глеб не удержался и ткнул его кулаком в бок.
— Вот-вот, теперь вижу тактильные проявления маниакально-депрессивного состояния — на хороших людей с кулаками бросаешься! Ладно — шутка! А если серьезно, то раньше не замечал, чтобы на тебя бабушкины сказки и бредни так действовали. — Он громко и смачно высморкался в платок и продолжил: — Если не найдем рационального объяснения происходящему, то нам останется лишь признать это фактом, не требующим доказательств. — Сделал многозначительную паузу. — Самое неприятное в этой истории — это бабулька Маня. Она явно имеет непосредственное отношение ко всему этому. Кстати, раньше я также не замечал за тобой тяги к пенсионеркам, красавéц, — улыбнулся Степан.
— Иди ты к черту. Нашел время для шуток. Говорю тебе: сам себе не верю, что такое могло со мной приключиться, — огрызнулся Глеб.
— Ладно, успокойся. Это я для поднятия твоего духа.
В приемное отделение через внутреннюю дверь зашла высокая девушка в бледно-голубом одеянии, которое очень шло к ее чуть смуглому лицу, и направилась прямо к ним.
