— Постой, я лучше пройдусь к Морозовскому гастроному. В машине будет удобнее поговорить, — попросила она.
— Хорошо. Не задерживайся. — И поехал навстречу ей.
Оля, оглянувшись по сторонам, забралась в его машину с тонированными стеклами и привычно потянулась губами к его губам. «Не вовремя», — с досадой подумал Степан, отвечая.
— Теперь объясни толком — что случилось?
— Глеб, очевидно, будучи в невменяемом состоянии, поджег баню, а после зарезал соседку Маню. Сейчас сидит в изоляторе.
— Почему он это совершил? Может, увидев мою машину, он что-то заподозрил?
— Не думаю. Ведь он сам тебя посылал в Ольшанку, чтобы ты разобрался.
— Это было на день раньше, и ты сама попросила, чтобы я не ехал один в Ольшанку, а заехал за тобой, но на следующий день. Я не выходил с ним на связь все эти дни. Мне даже пришлось выехать срочно в командировку, чтобы не прятаться от его звонков. Зачем это надо было?
— Я была злая на него — он забыл о поминках моей мамы на девятый день! Хорошо, что мы тогда поехали, помянули ее сами, привели могилку в порядок. А он и не вспомнил… А я его давно просила! У него лишь хватило ума следом за нами примчаться в Ольшанку, устроить пожар и убить бедную Маню. Зря ему авто так быстро подремонтировали!
— Я не могу понять — откуда он узнал, что БМВ почти готова и стоит возле моего дома? Я же ему об этом не говорил!
— Зато сказал мне, а я, видно, обмолвилась в разговоре, когда он меня в тот день навещал. Впрочем, я точно не помню.
— Что он говорит следователю?
— Толком не знаю, но, похоже, всякую чушь. Его даже направили на психиатрическую экспертизу. Да, чтобы ты знал. Когда я приехала домой, в квартире был сплошной разгром — он обнаружил магнитофон в кухне, в комнате я сама его сняла. Мне удалось их убрать до того, как милиция приехала с обыском.
— Я чувствую свою вину перед ним. Возможно, то, что я подыгрывал его фантазиям, привело к столь печальному исходу.
— Не вини себя. Не ты направлял его руку, когда он напал на ту несчастную женщину. Я тебе рассказывала, что у него с головой не совсем в порядке? У тебя была возможность в этом убедиться из его рассказов.
— Что я могу для него сделать?
— Адвокат. Нужны деньги и хороший адвокат.
— Это я беру на себя. Можешь не волноваться. Вот только почему ты покинула больницу и вышла на работу?
— Был обыск и на работе. Поехала проверить, что у него изъяли. Там все в шоке. Теперь мне можно подумать и о здоровье — ты меня подвезешь в больницу?
— Да. Когда тебя должны выписать?
— Дня через два-три. Я не буду спешить, если ты займешься поисками адвоката.
— Что тебе привезти в больницу?
— Как обычно: фрукты, сок. Вот тебе телефон следователя — позвони и на правах друга расспроси, что можно передать Глебу. Пусть он знает, что мы о нем не забываем.
Глава 23
Степан лежал на разложенной софе и нервно курил, пытаясь пускать дым колечками.
— Не кури, — поморщившись, попросила Ольга.
Встала, надела халат прямо на голое тело и пошла в ванную.
Степан, словно не расслышав, продолжал курить. Но когда она через десять минут вернулась, посвежевшая после принятого душа, поспешно загасил сигарету.
— Степа, что тебя тревожит? — ласково спросила она, присаживаясь на краешек софы.
— Во-первых, почему я не могу остаться здесь до утра? — спросил он.
— Я очень устала, и у меня есть желание побыть дома одной. Только не обижайся. Завтра я останусь ночевать у тебя, а здесь мне бы не хотелось, чтобы ты… Сам все понимаешь — ты умный. Здесь и соседи, и знакомые — у тебя спокойнее.
— Хорошо. Будь по-твоему, — согласился Степан.
Ольга ему безумно нравилась, как никто и никогда. В его представлении она была идеальной женщиной: умной и страстной, в которой одновременно сочетались и шаловливый котенок, и грозный тигр. Он очень ею дорожил и не представлял, как сможет с ней расстаться.
— Оленька, я себя чувствую подлецом по отношению к Глебу, — поделился он с ней. — Наверное, нам в самом деле не стоит здесь встречаться, а лучше по-прежнему у меня. Тут все напоминает о нем, и меня не покидает чувство, что я отчасти виноват в том, что с ним произошло.
— Ты же не принуждал его убивать несчастную женщину? — спросила Ольга, заглядывая ему в глаза. — Виноват он сам, а точнее, его необузданный характер, который он тщательно скрывал от окружающих. Мне как его жене приходилось все это терпеть. Ты же мне долго не верил, что у него порой бывают неконтролируемые приступы ярости, и тогда он может убить кого угодно. Поэтому я не могла ему открыться и прямо попросить развода, а прибегла к небольшой фальсификации, с твоей помощью. — Она быстро наклонилась и чмокнула его в щеку. — Меня только удивляет, что психиатрическая экспертиза признала его вменяемым. Интересно, каким он выйдет через пять лет?
— Уже осталось около четырех. Время нахождения под следствием вошло в срок. Мне до сих пор не верится, что в порыве гнева он может убить человека. Тем более женщину. Он казался мне таким мягким, слишком уж интеллигентным. Одним словом, красавéц!
— А теперь можешь представить, что на месте той женщины могла оказаться я?
— Бр-р! Не хочу себе такого представлять. Ты же знаешь, как я тебя люблю.
Он привлек ее к себе и поцеловал в губы. Она страстно ответила, но когда его рука проникла под распахнувшийся халат к ее груди, резко отстранилась.
— Твоя затея с тайно установленными магнитофонами и записанной на них чушью, будто бы его зовет к себе покойница, была осуществлена в спешке, когда вы собирались на похороны. Это было что-то! Но я толком не понял смысла этого. Зачем нам это было надо? — спросил он, пытаясь преодолеть ее сопротивление.
— Моя идея, но твое исполнение. Жалко, что вышло совсем не так, как задумывалось. Только прошу тебя, не употребляй слово «чушь», когда говоришь о моей матери. — Она резко встала и поправила халат. — А для чего? Хотела немного попугать, умерить его агрессивность.
— Извини, если обидел. Я имел в виду совсем другое. — Он сел на софу, раздумывая, вставать или вновь предпринять попытку. — Знаешь, когда вы должны были вернуться после похорон, я долго дежурил под вашими окнами, ожидая, когда погаснет свет, чтобы со своего пультика включить магнитофоны. Но когда свет погас, меня стали терзать муки ревности, я представлял, что вы там делали в этот момент… Ведь я тогда не знал, что ты попала в больницу.
— Давай оставим эту тему, — холодно сказала она, и он понял, что дальнейшие попытки бесполезны.
— Согласен, только скажи: если бы он не убил ту женщину и не попал в тюрьму, могли записи голоса покойницы его так напугать, что он дал бы тебе развод? — спросил Степан, вновь откидываясь на подушку.
