Книга Седьмая свеча, страница 7. Автор книги Сергей Пономаренко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Седьмая свеча»

Cтраница 7

«Может, я занимался сексом с ней во сне? До сих пор помню упругое, налитое силой и здоровьем тело, удивительную, манящую нежностью кожу. Хотя кто разберет, что у нее под этой одеждой? Наверное, все-таки приснилось. Ночью она легонечко шла по полу, а теперь еле двигает ногами. Взять и в упор спросить Маню, трахался я с ней ночью или нет?»

— Да, — сказала Маня, и Глеб остолбенел. Ведь он всего лишь подумал, а не вслух задал вопрос.

— Что — да? — переспросил Глеб.

— Вы такой рассеянный сегодня, Глеб. Вы только что спросили меня: не смогу ли я помочь все приготовить для панихиды на девять дней, и я согласилась.

— А как я спрашивал, вслух или мысленно? — уточнил ошалевший Глеб.

Маня звонко рассмеялась, потом прикрыла рукой рот и сказала:

— Господи, прости — в такой день смеяться! Ну конечно вслух — мыслей не читаю, я ведь не бабка Ульяна. Странный вы сегодня какой-то. Идемте быстрее, наверное, уже копачи пришли.

С давних времен в селах чтят традиции и соблюдают обряды уже несуществующей общины. Тогда все делалось сообща: радовались, трудились и печалились вместе, особенно ярко это проявлялось во время самых значительных деревенских событий — на свадьбах и похоронах. Эти два таких разных события имеют и что-то общее, это относится к их организации. Хотя каждому из них присущи определенные ритуалы, знаки, фетиши, традиционно и свадьба, и похороны безразмерно растягиваются во времени, сопровождаются громадным потреблением пищи и спиртного.

Похороны собирают множество людей, которые сочувствуют, жалеют покойника, как никогда при его жизни. Если бы все добрые, хорошие слова, звучащие на поминках, могли реально повлиять на жизнь ныне покойного, может, и похороны не пришлось бы устраивать.

Копачи уже чинно расселись за столом, всем своим видом показывая, как важна их миссия. Их было восемь человек, и все они никуда не спешили. Глеб, который позже их сел за стол, успел позавтракать и несколько раз проделать маршрут двор — дом — улица — дом. Наконец копачи поднялись, взяли «сухой паек» — внушительный сверток с провизией и два литра водки в стеклянной трехлитровой банке — и отправились копать могилу. Глеб отметил про себя некоторую странность в поведении отдельных женщин. Они украдкой на него посматривали и быстро отводили глаза, когда встречали его взгляд, а две молодухи, забыв, где находятся, даже захихикали. Особенно не переживая по этому поводу и сочтя хихиканье следствием прирожденной глупости или смешливости, он наконец увидел жену, подъехавшую на старенькой «ауди» соседа, жившего напротив. Тот, как галантный кавалер, вышел из машины, обошел ее и, повозившись с дверцей, выпустил Олю, окинув Глеба ненавидящим взглядом. Глеб чуть было не почесал затылок, недоумевая, когда же он перешел дорогу этому черноглазому сорокалетнему брюнету, с которым в редкие посещения тещи только коротко здоровался? Знал, что тот живет вдвоем с незамужней сестрой, имеющей нескладную фигуру и обилие мужских гормонов, о чем свидетельствовали обесцвеченные усики и плохо выщипанные волоски на подбородке. Глеб быстро подошел к ним и чуть было не отшатнулся, увидев горящие злостью глаза Оли.

— Что случилось? — спросил он, охваченный плохим предчувствием.

— Это я хотела бы знать, где ты вчера так набрался, что такое вытворил на похоронах моей матери! — змеей прошипела Ольга.

— Не понимаю, о чем ты? — удивился Глеб, с ужасом ожидая позорного разоблачения в связи с Маней и виновато пряча глаза.

«Чем черт не шутит, может, чудесный дар ее матери передался и ей?» — подумал он.

— Это до какого состояния надо было упиться, чтобы в такой день выйти вечером во двор в одних трусах, в невменяемом состоянии! Даже язык не поворачивается сказать, что ты сделал. — Последовала глубокая пауза. — Ну так вот: ты помочился в ведро, в котором соседка, за неимением корзины, принесла продукты… Хорошо, что оно было уже пустое. Я от тебя такого не ожидала. Ну, приходил, бывало, выпивши, но в таком состоянии… — Оля замотала головой, словно пыталась отогнать вчерашние воспоминания.

У Глеба сердце оборвалось и стало холодно в груди. Относительно спокойный тон Оли его лишь еще больше испугал — лучше бы она на него накричала, даже стукнула, он бы стерпел, а этот тон означал, что разборки будут потом, и серьезные.

— Ты мне не поверишь… — начал оправдываться Глеб, но она его резко оборвала:

— Я верю собственным глазам. Где ты вчера так набрался? У тебя же здесь вроде дружков нет, да ты никогда и не стремился приезжать в село к матери. Боялся ее, как черт ладана, — она говорила уже раздраженно.

— Да я выпил вчера у Мани всего три стопки водки, будь они неладны.

— У кого, у кого? — Глаза Оли сузились от злости.

— У Мани. Она сказала, что ты сама определила меня к ней на ночь, чтобы я под ногами не болтался, — жалобно сообщил Глеб.

— Мне вчера было не до тебя! Извини, но у меня умерла мама, если ты этого еще не понял, — ледяным тоном произнесла она. — Я думала, что ты сам определишься, где ночевать, а если бы последнюю ночь провел, как положено, с мамой и со мной, то тебя бы не убавилось. Ладно, после разберемся, что и как. — У Глеба екнуло сердце. — Единственное запомни: Маня последний человек, через кого я стала бы тебе что-либо передавать!

— Извини, Олечка, ведь я ничего этого не знал, — заскулил Глеб.

— А тебе и не надо. Ладно, хватит. Занимайся делами. Подойдешь к бабе Марусе — вон она стоит с палкой — узнаешь, куда надо ехать и что делать. Со двора — никуда, только по поручениям!

— Хорошо, Олечка. Бегу.

— Постой, — она бросила испытующий взгляд на Глеба. — Если она будет тебя соблазнять, вспомни хотя бы, что ей через два года шестьдесят, она ровесница твоей покойной матери.

— Баба Маруся нимфоманка? А на вид я дал бы ей все семьдесят! — Глеб усмехнулся.

— Не она, а Маня. Ей пятьдесят восемь годков в июле стукнуло, — со злостью сказала Ольга и, круто развернувшись, вошла в дом.

Неожиданно Глеба стало тошнить, и он побежал за дом, где находилась деревянная уборная.

Глава 3

К часу дня все приготовления к похоронам были закончены. Во двор занесли хоругви и мощные деревянные носилки с ручками по бокам, которые украсили цветами, лентами и платками — на них должны были нести гроб. Кладбище находилось недалеко, и к нему предполагалось идти пешком.

Баба Маруся нашла Глеба на огороде, возле старого высохшего колодца, напротив бани. Он сидел на начавшем осыпаться бетонном кольце и от нечего делать смотрел вверх. По серому небу медленно проплывали тяжелые черные тучи, словно вражеские бомбардировщики, выискивающие цель на земле, чтобы извергнуть свой боезапас. Он жаждал этого дождя, будто тот мог смыть свинцово-мышьячный осадок, оставшийся у него на душе после разговора с Олей. Ему стало казаться, что люди пришли сюда не столько отдать последние почести покойнице, сколько поглазеть на него.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация