Берта нетерпеливо заерзала на стуле, прервав клиента жестом
на полуслове:
— Нам все это прекрасно известно. Я лишь хотела узнать,
каково в этом случае отношение к ним страхователей, и что происходит после
того, как установлен факт наличия такой травмы.
— С точки зрения страхователя, миссис Кул, — вздохнул
Брекинридж, — после того, как подобный факт установлен, может всякое произойти.
Произнеся эту фразу, Брекинридж повернулся ко мне:
— Вот здесь на сцену выступаете вы, Лэм.
— Разве у вас не отработана система, позволяющая вытаскивать
за ушко да на солнышко всех этих симулянтов? — поинтересовался я.
— Разумеется отработана, и вы примете участие в ее
внедрении.
Я опустился в кресло и приготовился слушать.
— Любой симулянт, — пояснил Брекинридж, — представ перед
судом присяжных, обычно прикидывается больным; его, видите ли, замучили
всевозможные приступы; он жалобно стонет и охает; выглядит таким бледным и
изможденным; а его красноречивый адвокат чертит тем временем для присяжных
разные схемы и графики, и те на этом основании решают дело в свою пользу,
теперь истца ждет куча денег, ведь, как ни как, страховые компании указывают
приличные суммы в своих полисах и вполне в состоянии выплатить пострадавшему
страховку… Опыт, однако, показывает, почти во всех самых худших вариантах,
после выплаты пострадавшему компенсации стразу же наступало улучшение, особенно
это касается нервных потрясений. Диву даешься, как быстро наступает зачастую
выздоровление! Люди, в отношении которых врачи под присягой заявляли, будто те
на всю жизнь останутся калеками, на следующий день после получения компенсации
отправлялись в горы, сплавлялись по бурной реке, вообще становились душой любой
веселой компании… Конечно, мы боремся с этой порочной практикой, в основе которой
заведомый обман и фальсификация, даже разработали специальные методы. Иногда
создаем для этих людей такую ситуацию, когда они вынуждены проявлять
активность, и затем снимаем их на кинопленку. В суде, после того, как
пострадавший заявил, что с трудом владеет рукой или едва передвигает ноги, мы
демонстрируем пленку, на которой он прыгает с трамплина, плавает в бассейне,
играет в теннис или бодро размахивает клюшкой для гольфа… И хотя все ясно без
слов, присяжным это не нравится.
— Что это значит, «присяжным не нравится»? — удивилась
Берта.
— Они считают, что мы, дескать, устанавливаем слежку…
вторгаемся в личную жизнь. О Господи, почему мы не должны вторгаться в чью-то
жизнь, если того требуют обстоятельства?
— Но присяжным это не нравится, — напомнил я ему.
Он провел пальцами по подбородку, потом, коснувшись
кончиками пальцев усов, усмехнулся:
— Им просто не нравятся расставленные ловушки.
Наступило напряженное молчание, которое я решил прервать:
— Хотите сказать, что вы отказались от скрытой съемки?
— Ни в коей мере. Отнюдь, — ответил он. — Мы просто решили
изменить сам подход, чтобы выглядеть в глазах присяжных более благопристойно, и
здесь вы, Лэм, нам очень пригодитесь… Для проведения съемки мы обычно брали
автофургон или закрытую машину с прорезями для объектива. Потом подлавливали
момент, когда интересующий нас объект играл, к примеру, в гольф, и снимали его
скрытой камерой… В суде он заявлял, что не может поднять даже руку, такая боль
пронзает все тело при каждом движении, а мы тут же демонстрировали кадры, где
он широко размахивает клюшкой, готовясь нанести удар по мячу… Присяжным,
разумеется, это сильно не нравилось. Они считали, что мы поступаем нечестно, но
все равно сразу же уменьшали сумму компенсации, хотя и испытывали при этом
враждебное чувство по отношению к страховой компании. Со временем мы решили
внести некоторые коррективы в методику нашей работы, заботясь прежде всего о
собственном имидже — мнение общественности для нас чрезвычайно важно.
— Так, так, — задумчиво проговорила Берта.
— Рассмотрим, в частности, дело этого Хелменна Бруно, —
продолжал развивать свою идею Брекинридж. — Он женат, но детей нет. У него
собственный бизнес.., что-то связанное с каким-то там производством, и поэтому
ему приходится много ездить. Мы подстроили ему ловушку, поскольку наш
представитель с самого начала заподозрил неладное.
— Каким образом? — спросила Берта.
— Это, разумеется, строго между нами, — предупредил на
всякий случай наш новый клиент.
Бриллианты Берты сверкнули, когда она сделала широкий жест
рукой, заверив клиента:
— Все сказанное здесь останется в этих четырех стенах.
— Видите ли, — проговорил Брекинридж, — у нас имеются
специальные анкеты для участия в конкурсе. Конкурс настолько легкий, на первый
взгляд, что трудно удержаться от соблазна и не принять в нем участие. Участнику
требуется в пятидесяти словах описать, почему ему нравится тот или иной товар.
Мы рассылаем свои анкеты, и все, что требуется от человека, получившего такое
письмо, это написать несколько предложений, наклеить марку и опустить конверт в
ближайший почтовый ящик. Риска никакого, зато выиграть можно массу заманчивых
призов.
— Кто оплачивает этот конкурс, и кто отбирает победителей? —
спросила Берта.
— Круг участников конкурса всегда, — усмехнулся Брекинридж,
— очень ограничен, миссис Кул. По правде говоря, мы направляем анкеты только
тем лицам, которые выдвигают необоснованные требования нашей компании, и
каждый, кто ответил, получает приз.
Брови Берты удивленно поползли вверх.
— Выигрыш, который выпал тому или иному участнику конкурса,
— сказал Брекинридж, — всегда один и тот же: отдых в Таксоне на ранчо «Крутой
холм».
— А почему именно на этом ранчо? — спросил я.
— Потому что его хозяйка, Долорес Феррол, работает на нас;
потому что распорядок на ранчо таков. А тем, кто не катается верхом по утрам,
не плавает, не играет в гольф или в волейбол днем, бесцельное пребывание на
открытом воздухе покажется смертельно скучным… Гости возвращаются с утренней
прогулки верхом, они устали, покрылись грязью, и тут плавательный бассейн манит
своей прохладой, к тому же возле него можно перекусить… Вот именно здесь с
самого начала мы привлекали к работе наших детективов, и те провоцировали
очередного симулянта на активный отдых… Опять же, присяжные были не в восторге
от этого. Приходилось вызывать нашего человека в суд, где он называл свое имя,
род занятий и подтверждал, что работает на нас, что получил задание заснять на
кинопленку, как ныряет в воду, играет в гольф и катается на лошадях
интересующий нас субъект… Затем адвокат истца вызывал детектива в суд для
перекрестного допроса, а, надо сказать, среди этих адвокатов попадаются
исключительно умные люди. О своих клиентах они предпочитают не
распространяться, ведь после предъявления неоспоримых доказательств вся эта
болтовня — дохлый номер. Ну, а любого свидетеля всегда начинают в суде
основательно обрабатывать. Вот вкратце принцип, по которому обычно действуют
судьи:
