— Дональд, я верю в тебя, — сказала Элси, сжимая мою ладонь.
— Да.., а как с моей просьбой? — спросил я.
— Я обо всем договорилась, — ответила она, опуская глаза. —
У тебя будет квартира прямо у меня на этаже. Администрация вошла в мое
положение.
— Ну, что же, — продолжал я. — Самое время подкрепиться, а
поскольку все расходы оплачивает…
— О, Дональд, мистер Брекинридж косо посмотрит на это, в
особенности после того, что случилось.
— Если мистер Брекинридж обнаружит в деле наш счет и занесет
его в графу «еда», он раскошелится, не моргнув глазом, разве не так?
— Пожалуй, да.
— Знаешь, за весь день я успел выпить только два стакана
пахты.
— О, бедняжка!
— Значит, ты поможешь мне увеличить статью расходов в графе
«еда»?
— Да, — улыбнулась она натянуто.
— А как насчет статьи «жилье»?
— Администрация сказал, что оплата за мой счет. Я не думаю,
что она окажется высокой.
— В таком случае, придется немного поманипулировать со
статьей расходов.
— Не надо, Дональд. Я сама все устрою. Считай.., считай, что
ты у меня в гостях.
— Берте ничего не известно?
— Ничего. О Господи, Дональд, никто ничего не должен знать.
Если они проведают.., в особенности, Берта. Она считает, что я не смогу
работать, так как мне.., я хочу сказать, что…
— Понятно. У Берты свои бзики, и если она узнает, что я
вселился к тебе на этаж.., между прочим, где будет располагаться моя квартира?
— Как раз напротив моей.
— Да, Берте этого не перенести. И придя к такому выводу, мы
отправились обедать.
Глава 8
Марти Лассен, парень атлетического телосложения с широкими
плечами, лет двадцати восьми или двадцати девяти от роду, был с головой
погружен в починку телевизора, когда я зашел к нему.
— Я хотел бы переговорить с вами по одному личному вопросу,
— начал я.
Он резко повернулся и смерил меня взглядом.
— Что еще за вопрос?
— Я провожу проверку благонадежности медицинской сестры,
которую зовут Мелита Дун. Лассен прямо остолбенел.
— Это обычная проверка, — успокоил я его. — Мне хотелось бы
выяснить кое-что из ее прошлого, побольше узнать о ней, и в частности,
благонадежна ли она.
— А причем тут я?
— Я полагал, вы ее знаете. Я обхожу всех ее друзей. Если я
не смогу получить точные ответы у них, то, возможно, придется обратиться к ее
начальству.
— Что это значит «точные ответы»?
— Те, которые подтверждают, что с благонадежностью у нее все
в порядке.
— А с какой стати вы решили заняться проверкой ее
благонадежности? ему придется вскоре платить немало по счету за лечение и
начинает притвориться, что у него что-то где-то болит. Затем ночью этот мнимый
больной потихоньку встает, одевается и только его и видели.
— А такое возможно? Я считал, что ночная сестра неотлучно
сидит за своим столом…
— Вполне возможно, если хорошо знаешь все ходы-выходы. В
каждой больнице есть разные лестницы, ведущие в лабораторию и в рентгеновский
кабинет. Можно улизнуть также через дверь, куда привозят на машинах больных,
или вызвать звонком дежурную сестру, а пока она будет идти, спрятаться за углом
и незаметно выскользнуть из здания.
— А что случилось у Мелиты?
— Да ничего серьезного. Все из-за этого мордоворота-старшей
медсестры, которая прямо-таки взъелась на нее из-за тех пропавших снимков.
Старшая с тех пор стала есть ее поедом… По правде говоря, мне кажется, во всем
виновата старшая, вот она и старается найти козла отпущения… Как бы там ни
было, но Мелиту хотят заставить платить, а это почти триста долларов. Откуда у
нее такие деньги… На руках у нее больная мать. Знаете, я сказал ей, что оплачу
счет, но она заявила, дескать, все дело в самом принципе, поэтому она не
заплатит ни цента. Она также утверждала, что, внеся деньги, она как бы признает
свою вину в пропаже этих злополучных снимков, а старшая только того и ждет.
— Больные часто убегают?
— Да сплошь и рядом.
— А в данном случае, кто это был?
— Женщина. Профессиональная мошенница. Ей тридцать с
небольшим. У нее не оказалось ни родных, ни друзей. С мужем она развелась, а
любовник бросил ее. Ее должны были скоро выписывать, но произошло обострение
болезни.., разумеется, мнимое. Около полуночи она встала, вынула одежду из
шкафа и улизнула. Счет, между прочим, немаленький — двести семьдесят восемь
долларов, и руководство больницы требует, чтобы Мелита оплатила его, так как
это случилось в ее дежурство. У нее едва не случился нервный припадок. Если
говорить начистоту, то здесь вина приемного отделения. Женщина оказалась
аферисткой и прекрасно разбиралась в обстановке. Она уговорила регистратора
принять негодный чек… Теперь-то вы понимаете, какой может подняться шум, если
вы явитесь в больницу со своей проверкой.
— Вам известно, где Мелита сейчас?
— Приблизительно имею представление.
— И где же?
— А этого, без особых причин, я вам не скажу. Не хочу, чтобы
ее беспокоили зря.
Немного поразмыслив над его словами, я сказал:
— Пожалуй, здесь вы правы. Поймите, мистер Лассен, наш отдел
старается получить информацию, которая была бы надежна и заслуживала доверия, а
действовать наобум нам не хотелось бы. У меня на примете есть еще один человек,
и мои люди не уверены, что вы его знаете, но, на всякий случай, мы его тоже
проверяем. Речь идет о Хелменне Бруно. Это имя вам что-нибудь говорит?
— Бруно?.. Бруно?
— Да, Хелменн Бруно.
— Нет, никогда не слышал о нем.
— Он работает торговым агентом в одной промышленной фирме и
много ездит.
Лассен покачал головой.
Я назвал ему для отвода глаз еще три или четыре фамилии,
которые взял из телефонного справочника, и, естественно, они тоже ничего ему не
сказали.
— Странно, — заключил я. — Должно быть имя Мелиты попало
сюда по ошибке. О нашем разговоре, пожалуйста, никому ни слова.
— Я-то уж никому не скажу, — агрессивно ответил он, — но и
вы постарайтесь не осложнять ей жизнь.
— Мне остается только повторить, — улыбнулся я. — Мое дело
добывать информацию, а не предоставлять ее. Большое вам спасибо, мистер Лассен.
