Вот Долорес что-то сказала, протянула руку к его шляпе,
сняла ее и лихо надвинула себе на голову. Вздернув подбородок, она вызывающе
посмотрела на мужчину.
Брекинридж мгновенно сграбастал ее, и они слились в
продолжительном поцелуе, растворившись в наступившей темноте.
— Освещение плохое, — сказал Мелвин. — Съемка проводилась
уже после захода солнца.
На экране вновь замелькали какие-то блики, и затем мы
увидели сцену утренней прогулки. Вот Брекинридж неуклюже слез с лошади, в
отличие от Долорес, которая легко и изящно скользнула с седла на землю.
Брекинридж лихо подхватил ее под руку и повел к стоявшему
неподалеку фургону, где они, весело обмениваясь впечатлениями, съели яичницу с
ветчиной, запивая ее кофе.
Позавтракав, Брекинридж протянул Долорес руку, и так,
держась за руки, они направились к тому месту, где стояли лошади. Вот они
остановились возле одной из них, на миг скрывшись от всевидящего ока камеры. На
экране снова замелькали кадры, из которых ничего невозможно было понять.
— Сейчас нам дадут изображение под другим углом, — улыбнулся
Мелвин. — Лучше не придумаешь.
Кинооператор, по-видимому, нашел более удобную позицию, и на
этот раз влюбленная парочка предстала во всей своей красе. Теперь Брекинридж
держал Долорес в объятиях. Секунд на десять они слились в долгом и страстном
поцелуе, чтобы затем резко отпрянуть друг от друга при приближении одного из
ковбоев.
Мелвин выключил кинопроектор и принялся перематывать пленку.
— Будет еще? — спросил я.
— Да нет, хватит. Это надоедает, — сказал он. — Вы и без
того поняли, что к чему. Для двух сообразительных людей этой кинохроники
больше, чем достаточно.
— И что вы собираетесь делать с этой пленкой? —
поинтересовался я, отлично понимая, что он собирается с ней делать.
— Она предназначается лично вам, — ответил он.
— То есть?
— Эта кинопленка будет проходить по делу Бруно, — объяснил
он доходчиво.
— Каким образом?
— О, самым обычным. Я собираюсь продемонстрировать ее в зале
суда. Правда, не уверен, что ее всю полностью примут в качестве вещественной
улики, но я ставлю перед собой иную цель, а именно: показать, что страховая
компания вместо того, чтобы свести к минимуму убытки и облегчить муки моего
подзащитного, фактически старалась приумножить их, ставя его в такое положение,
когда ему невольно приходилось бы перенапрягаться, нарушая тем самым
рекомендации врачей… Помимо улик, подтверждающих правоту моих слов, я собираюсь
на словах убедить суд присяжных, что страховая компания использует это ранчо для
того, чтобы изматывать людей непосильными нагрузками… И также собираюсь
изложить на суде одну довольно любопытную историю. Во-первых, я приведу факты
знакомства Брекинриджа с Долорес Феррол, а, во-вторых, попрошу Брекинриджа
ответить под присягой на следующий вопрос: существует ли у него с Долорес
соглашение, в соответствии с которым она выступает как представитель страховой
компании, постоянно прибегая к мерам сексуального воздействия на своих
постояльцев с целью спровоцировать этих людей на демонстрацию своей
мужественности… Я буду откровенен с вами, Лэм. Я, конечно, не уверен, что мои
доказательства окажутся весомыми на все сто процентов, но я исхожу из теории,
что вместо того, чтобы лечить больного человека, компания фактически прибегла к
недостойным действиям, стараясь очернить моего подзащитного в глазах присяжных,
тем самым причиняя ему дополнительные страдания… Например, вчера, когда вас
здесь не было, Долорес недвусмысленно заигрывала с Бруно. Она заставила его
встать с инвалидной коляски дважды и походить с нею по загону, что явно
противоречит советам врача и моим инструкциям. Без трости ему никоим образом
нельзя двигаться по сильно пересеченной местности. Эта девушка дьявольски умна…
Бруно сообщил мне, что, когда он вернулся в свою хижину, у него сильно
закружилась голова. Как видите, мы сталкиваемся с отягчающими обстоятельствами
со стороны страховой компании… В любом случае эта кинопленка будет фигурировать
лишь исключительно в качестве дополнительной аргументации. Я никоим образом не
собираюсь использовать ее, чтобы поставить мистера Брекинриджа в
затруднительное положение. Нет! Ни за что на свете.
— В противном случае это явилось бы шантажом с вашей
стороны, — не без злорадства указал я на сей аспект.
— При условии, если бы я захотел получить что-то взамен, да,
это был бы явный шантаж, — поправил он меня, — но я использую пленку только в
суде. Как адвокат истца я имею на это полное право. Вы так не считаете?
— Вы даете мне понять, что после того, как дело Бруно будет
улажено, я получу от вас эту кинопленку. Да?
— Правильно.
— Сколько?
— Сто тысяч, — сказал он.
— Вы заломили слишком.., слишком много. Ни одна аналогичная
травма не потянет на такую сумму.
— Как хотите, — спокойно проговорил адвокат. — В таком
случае я представлю ее в суде, и обязательно выиграю процесс.
— Знаете, что — не видать вам этих ста тысяч долларов, —
заявил я.
— Вы, коллега, очень самоуверенны. Прежде, чем так
безапелляционно заявлять, я бы посоветовал вам связаться по телефону с Гомером
Брекинриджем… Когда я подам иск, то там будет указана сумма в двести пятьдесят
тысяч долларов, и это произойдет в течение сорока восьми часов. В жалобе я
укажу также, что в результате сговора со стороны страховой компании у моего
клиента усугубились телесные повреждения… Вот еще что, Лэм: бесполезно без
моего ведома встречаться с Бруно, поскольку Бруно покинет это место тогда,
когда я покину его.
— Он вернется назад в Даллас? — спросил я.
— Я так не думаю, — ответил Мелвин, улыбаясь. — Я наоборот
думаю, он окажется там, где с ним трудно будет связаться.., до того,
разумеется, момента, пока мы не подадим иск и не дадим интервью представителям
прессы. — Все ясно. А теперь, пожалуй, настал мой черед говорить.
— Я вас внимательно слушаю, — сказал Мелвин.
— Вы адвокат, — начал я. — Вы можете представлять интересы
своего клиента, но вы не имеете права прибегать к шантажу. Так, в частности, вы
пытаетесь заставить Брекинриджа выплатить вам чрезмерно большие отступные за
эту кинопленку.
— Черт! — рассердился Мелвин. — Вы о чем? Вы обвиняете меня
в шантаже?!
— Не будь этой кинопленки, вы не заломили бы такую
астрономическую цену.
— Вот как! Вы.., такой ловкий и пронырливый молодой человек,
а не знаете, что в данный момент вашего клиента разыскивает полиция
Лос-Анджелеса в связи с убийством.
— Что?
— Да, да! Можете проверить, и сами убедитесь. Мне не
полагалось говорить об этом, но коли вы завели разговор о шантаже, я вынужден
рассказать об убийстве… Ваш человек, Честер, интересы которого представляет
страховая компания, имел на протяжении длительного времени неприятности со
своей женой… Когда они знавали лучшие времена, супруги Честеры решили
позаботиться о будущем, и застраховали свое имущество и жизнь на сумму в сто
тысяч «зелененьких». Но после того, как романтические мечты испарились, мистер
Честер стал подозревать, что жена завела на стороне друга и решила бросить его.
У них состоялся серьезный разговор, после которого миссис Честер, громко
хлопнув дверью, покинула их дом. Он последовал за женой в Сан-Бернандино; из
Сан-Бернандино она направилась на машине в Сан-Франциско. Так вот, мистер
Честер подстерег жену на одном из опасных участков горной дороги и столкнул
вниз. Им руководило одно желание — получить деньги по страховке… К сожалению,
машина с женой не полетела туда, куда ему хотелось бы, поэтому он спустился к
машине, ударил жену по голове ручкой домкрата, убил и потом уже столкнул
покореженную машину вниз, где сжег ее вместе с женой.
