— Ау-у-у!
— Настя, куда ты делась?! Отзовись! В прятки решила поиграть? Так это уже немодно и не по возрасту!
— Возата-я-я-я!
Мы разбрелись по теплоходу и зашли в каждую каюту, не пропустив ни одной. Потом собрались на прежнем месте — у борта, где дул теплый ветер.
— Ну, кто-нибудь видел ее? — спросил запыхавшийся Стас, поднимаясь на палубу.
— Я не видел, — сказал я.
— И я, — кивнул Женька.
— И я, — произнесла Ирочка, расчесывая волосы уже щеткой и глядя на Любу.
— Я тозе не видела, — сказала Люба после того как прозвучали ответы всех. — Сто-то странное творится, ребята. Возатой нет на теплоходе. Мы одни.
— Скорее всего, когда была посадка, она сошла на берег чего-нибудь купить, а когда вернулась — теплоход уже отчалил, — выдвинула версию Ирочка.
— На теплоходе всего навалом, куча разной еды, питья… — усомнился Женька.
— И что? — с непередаваемой иронией откликнулась Ирочка. — Можно подумать, на теплоходе есть все на свете. И вообще, какая разница, куда Просто Настя делась? Главное то, что ее нет на теплоходе.
— О! — охнула Люба и выпучила глаза.
Мы все уставились на нее.
— Ну? — бросила Ирочка. — Что ты охаешь?
— А сто, если… ой, нет! — замахала Люба руками.
Она замахала так сильно, что очки слетели с ее носа и полетели вниз.
— Ой! Ловите! — завопила девчонка, хватая руками воздух.
Но очки мы не поймали, и они упали на нижнюю палубу и разбились.
Подбородок Любы мелко затрясся. Даже косички затряслись.
— Оськи… — прошептала она, смотря на блестящие осколки. — Я без оськов…
— Так тебе даже лучше, — призналась Ирочка. — Моложе выглядишь.
— Оськи… — снова прошелестела Люба. — Я без них не могу. Я зе слепая как крот. Оськи-и-и! Я нисего не визу!
Люба зарыдала. Мы все стали ее успокаивать. Я вспомнил, что в моей небольшой сумке «Адидас», которую я взял с собой, лежали очки на всякий случай. А так я носил контактные линзы.
— У тебя минус? — участливо спросил я.
Люба, зарыв лицо в ладони, утвердительно покачала головой.
— Не плачь, я тебе свои дам, — сказал я, доставая окуляры.
Примерив их, Люба вздохнула:
— Слабые, конесно, но лучсе так, чем вообсе без них. Спасибо.
— Не за что, — улыбнулся я.
— А тебе, между прочим, мужские очки идут больше, — прямо-таки фонтанировала комплиментами Ирочка, которая недавно дралась с Любой не на жизнь, а на смерть. — Так из-за чего ты охала, прежде чем очки уронить?
— А! — вспомнила Люба. В моих прямоугольных очках она действительно выглядела симпатичнее. — Сто, если Настя упала за борт, и ее перерезало-перемололо в мясной фарс винтами?
Мы все снова замолчали.
— Да нет, — с сомнением протянула Ирочка. — Не может быть.
— Это почему зе? — тут же захотелось знать Любе.
— Ну… В принципе, конечно, может… Но не хотелось бы… Она была нормальной вожатой…
Слово «была» меня несколько покоробило, как будто Настю и правда разрубило винтами. Мы еще немного помолчали, думая каждый о своем, и тут я заметил, что на небе сгустились тучи, поднялся ветер, и пару раз даже громыхнуло. Чайки куда-то исчезли.
— Шторм, что ли? — спросил Женька. Ему на нос упала крупная капля дождя.
— Ой, слушайте! — воскликнула Ирочка, не замечая дождя. — Я сейчас сбегаю в рубку, вдруг Настя там, а мы паникуем?
И она помчалась в рубку.
Тревога сразу отлегла. В самом деле, напридумывали мы всяких ужастиков, а Настя, наверное, сидит в рубке и с капитаном чаек попивает, чтобы нам не мешать развлекаться.
Ира вернулась через минуту, но она уже не бежала, а медленно шла, опираясь о борт. Ее лицо было белое как простыня.
— Ну что, она там? — поинтересовался я, и снова тревожное предчувствие кольнуло меня.
— Насти там нет, — прошептала Ирочка.
— А ты спросила у капитана, где она? — ожил Женька.
— Нет.
— Почему? Вдруг он знает? Может, она ему перед отплытием сказала, что куда-то отлучится, и тогда твоя версия верна. Вдруг она…
— Жень, заткнись, ладно? — как-то обреченно произнесла Ирочка и обвела всех нас тоскливым растерянным взглядом. — Ребята, мы попали в ловушку. В рубке нет никого — ни Насти, ни капитана. На теплоходе мы одни… Он плывет сам по себе в открытое море. Им никто не управляет. Вы понимаете, что это значит?! — Ира перешла на нервный крик. — Мы одни. ОДНИ!!!
— Мамочки, — прошептала высокая худая, с наивными глазами Галочка и упала в обморок.
Глава III
«Я сошел с ума?»
— Ты что, шутишь? — недоверчиво спросил Женька.
— Нет, — серьезно ответила Ира, — не шучу. В рубке нет капитана. Насти тоже нет. Понимаете? Мы одни на теплоходе, и он плывет сам по себе!
— Это бред, — твердо сказал Стас. — Я не верю.
Ира сделала безразличное выражение лица и предложила:
— Не веришь — сходи в рубку и сам в этом убедись.
В рубку побежал не один Стас, а вся наша компания. Ира осталась на палубе с очнувшейся Галей. Дождь все усиливался, и разыгрались волны. Море посерело, и так далеко, как раньше, теперь не было видно. Все было затянуто пеленой дождя.
Расталкивая друг друга локтями, мы забежали в длинный узкий коридор, который вел к рубке. Нас качало из стороны в сторону.
Женька встал перед дверью, взялся за ручку и сказал:
— Сейчас я открою дверь, мы увидим капитана, а потом все вместе надерем Ирке уши, чтобы знала, как шутить.
— Давай, открывай узе, не томи, — поторопила его Люба.
Женька нажал ручку вниз, распахнул дверь и, не смотря внутрь, сделал приглашающий жест, мол, заходите.
Однако в рубку никто не зашел. Мы все стояли с раскрытыми ртами. Женька, заметив выражение наших лиц, встрепенулся и заглянул в комнатушку.
В рубке не было никого. Мигали многочисленные лампочки на панели управления. В стороне от белого штурвала с потолка свешивался какой-то толстый шнур.
— Это что же выходит? — каким-то тягучим голосом промолвил я. — Мы тут… одни?
Внезапно один из мальчишек завыл, как бабка в деревне на похоронах, и осел на пол.
— Ой-ой-о-о-о-о-ой!
— С ума сошел? — вздрогнул Женька. — Чего ты ревешь?
— Стра-а-ашно! — Парень трясся и смотрел на нас жалкими глазами. — Я б-боюсь оставаться од-дин, без взрослых…
