– И? – девчонка, похоже, вовсе не подозревала, каким великим и могучим бывает русский язык.
Сашка почувствовал раздражение. Действительно, чего она наезжает? Какого, так сказать, и?!
– От вас гарью воняет, вы в курсе? Что за дела-то? У меня комната вся провоняла. Вы что тут, тряпки жжете? – нахамил он.
– Да, – невозмутимо кивнула рыжая. – Тряпки жжем, смеемся.
Так. Над ним, кажется, издеваются.
Предательски полыхнули щеки, горячая волна хлынула к затылку. По укоренившейся мужской привычке ему сразу же захотелось дать противнику в ухо, аж кулаки зачесались. Но бить девчонку – увольте, это ниже плинтуса…
Он набычился. Покосился на нее, как взволнованный бык на тореадора.
– Ладно, не вибрируй, – «снизошла» рыжая. – Я тебя уже полчаса жду, тоска зеленая, вот и дергаюсь. Скучища тут! Так что оцени мое терпение.
– Меня ждешь?! – Сашкина злость мигом превратилась в изумление. – С какой стати меня-то?
– Так ты же меня позвал, – невозмутимо пояснила она. И протянула с насмешливой растяжечкой: – Значит, ты – Са-ашка? Будем знакомы. Квартиру, значит, недавно купили? Очень прия-атно! Что, достал он тебя?
Ну вот.
Вот!
И что делать?
Должен ли нормальный пацан вызвать девчонке «Скорую», если девчонка, простите, того-с? С кукушкой… на всю голову. И находится в стадии активного кукования этой самой кукушки… Ахтунг, делать-то что?!
– Не трепещите, юноша, – утешила его девочка-псих. – А то волосы с черепа в мозг прорастут. И станет у тебя мозг извилистый и волосатый!
– Эээ… я пойду, – мудро решил Сашка.
– Он к тебе все равно еще вломится, – перебила девчонка. – От него так просто не спрячешься.
– Кто? – снова не понял Сашка.
– А сосед ваш. Сгоревший. Вон там он сгорел, – махнула она рукой в сторону мойки, – в дальней комнате. Как раз рядом с тобой, через стенку. Окурок уронил, не заметил. Матрас и затлел. Ночью дело было. Сначала он задохнулся, потом сгорел. Там до сих пор мясом воняет, жареным. Человеческим. А ты не знал?
Сашка потрясенно помотал головой.
– А-а, ну, спроси у мамы, – посоветовала ему девчонка. – Ваша хата потому и стоила очень дешево, что рядом такое палево. Никто ее покупать не хотел.
Сашка тоскливо почесал правую ногу левой. Он не знал, как надо обращаться с сумасшедшими. Вроде бы соглашаться с ними советуют, верно? Слушать – и со всем соглашаться, поддакивать им. А вдруг она на него ка-ак прыгнет? И ухо откусит? Уши-то у него слегка торчат, краснеют, внимание к себе привлекают, вдруг она ими заинтересуется…
– Не веришь – к Маргарите зайди, – девчонка, похоже, просто читала его мысли. – Ты же с ней уже знаком, она напротив живет. Бабка то есть ее там живет, ну, в смысле, по возрасту она – бабка, а так – мама ее. В ушанке дома ходит, не слышит ничего, «ящик» на полную мощность врубает. А Маргарита к ней каждый день приходит, еду готовит. Я тут с бабульками на лавочке поболтала, они мне все обо всех и выложили. Постучись к ней, она вечером дома, всегда. Только ногами стучи, телик там вечно на максимуме, не услышит иначе ни черта.
– Ладно-ладно, конечно, как скажешь, – закивал Сашка, тихонечко пятясь и незаметно отступая спиной в коридор. – Спасибо, спасибо, очень приятно было познакомиться, очень-очень…
И тут в голове промелькнула недавняя беседа на лестнице: тетка-булка, ее одышливый голос: «Смелая у тебя мама, а так бы и испугалась другая-то… Был человек – и нет человека… Ужас!»
И на секунду возникло видение – песок, рука с зажигалкой, запах гари, черные горящие головы, обугленная карта Луны…
Какие еще головы?! Почему – обугленная?!
Но дурное воспоминание тут же исчезло, испарилось. Сашка приостановился. Гарью-то пахло по-настоящему.
– Погоди… Ты что – серьезно?
– Нет, я Петросяном подрабатываю!
– А ты откуда знаешь, что он здесь сгорел? Это что, родственник твой был?
– Не-а, – заявила девчонка. – Я его вообще не знаю. Я тут вообще в первый раз.
– А как же… как же ты сюда попала?! Это… это знакомых ваших квартира, да?
– Не-а, это абсолютно чужая квартира. Я ее ножиком открыла, – философски пожала плечами рыжая, сунула руку в карман и продемонстрировала Сашке сложенный перочинный нож. – Меня брат старший научил. Тут замок-то – раз плюнуть. Дверь «пожарники», видать, вышибли, когда горело, она на соплях болтается. Язычок отжать – и все дела. Красть-то тут нечего, пусто. Да и не полезет сюда никто. Вот замок нормальный и не ставят наследники. Может, после ремонта врежут, когда квартиру будут продавать.
Сашка растерянно потоптался на месте. Никогда он еще не попадал в такие переплеты!
– А-а… а зачем ты тут?
Девчонка покосилась на него, как на дебила:
– Тебя ждала! Ты же меня звал.
Нет, все-таки она чокнутая. И не кукушка у нее в голове, а целый страус!
Рыжая принялась невозмутимо чистить ногти ножиком. Сашка снова почувствовал сильнейшее желание незаметно исчезнуть. Кукующий страус, знаете ли, с ножиком в лапах – зрелище не для слабонервных.
– Все равно ты потом вернешься, – не поднимая головы, заметила девчонка. – Он на тебя, похоже, глаз положил, просто так не отстанет… Телефон мой запиши, раз уж уходишь.
Сашка, памятуя о том, что спорить с психами нельзя, покорно вытащил мобилу и забил ее номер.
– А… как тебя зовут?
– Вега, – отозвалась сумасшедшая.
– Как-как?
– Вега.
– В реале?
– Да, в полном реале: меня зовут Вега. – Девчонка наконец-то спрятала нож, поправила бандану, вставила наушник в ухо. – Давай набери, у меня твой номер высветится.
Сашка покорно набрал.
– Сейчас вместе отсюда выйдем, не парься. Ремонт здесь по выходным делают, а так – все равно никто внимания не обращает. Расслабься, Сашка!
– Да я и не напрягаюсь, – хмыкнул он, чувствуя, что уже перенапрягся до дрожи в животе.
– Ага, ну, лады… Он к тебе ночью, может, придет. Так ты звони, хоть в час, хоть в три часа, бабушка моя все равно спит крепко, не услышит.
И Вега первой вышла в прихожую. Сашка – следом. Ему бросилась вдруг в глаза распахнутая дверь в ту комнату, где сгорел мужик. И острое, жутковатое любопытство потянуло Сашку прямо туда, но Вега предостерегающе положила руку ему на плечо:
– Не ходи, Сашка, хуже будет!
Он вздрогнул: рука у нее оказалась ледяная.
Вега беспечно распахнула дверь и выпустила его из квартиры.
– Ну, бывай! – и она с места в карьер помчалась вниз, прыгая через три ступеньки одним махом. Сашка стоял столбом и слушал, как гудят потревоженные перила. Наконец, внизу раскатисто хлопнула железная дверь подъезда.
