Через час Валечка с шипящей сковородкой вошла в комнату к Виктору.
– Давай я тебе помогу, – сказал Виктор.
– Неси хлеб, и салаты, а я остальное, – сказала Валя ставя сковородку на подставку.
Стол был накрыт и Виктор, вручив букет цветов, и откупорив шампанское, вкушал плоды семейной жизни.
– Как ты готовишь! Не нужно никаких ресторанов. Умница моя! – воскликнул Виктор.
Валечка собрала грязные тарелки и занялась мойкой. Виктор, подошел к ней и обнял ее за талию. Он поцеловал шейку, отодвинув светлые кудряшки.
– Виктор, оболью! – засмеялась Валя. Иди в комнату.
Виктор, все же изловчившись и поцеловав Валю, скользнув руками по груди, ушел, и сев на диван, стал представлять, что каждый день его будет ждать вот такой ужин, вот такие милые ручки будут подкладывать ему и хлопотать вокруг него.
– Да, везло Коляну, – подумал он, и при упоминании его, ему стало немного злорадно. Теперь он занял его место, и он заслужил это, должен же и он получить от жизни хорошую жизнь. Кому под старость, кому по молодости, – Виктор удивился своей циничности, но поспешно постарался обругать самого себя в душе и пожелать Коляну всего хорошего на том свете.
– Виктор, у тебя нужно поменять занавески, и кухню. Сейчас у нас такие красивые гарнитуры продают на рынке. Давай, сходим, посмотрим… – сказала Валя заглянув на минутку в комнату.
И вообще у тебя нужно сделать перестановку. Сколько лет ты не делал ремонт, наверное, как въехал?
– Да, – выдавил из себя с жалкой улыбкой Виктор. Ему вдруг стало грустно, как человеку, дающему в долг крупную сумму приятелю, без надежды, что он ее вернет во время. Все пошло по кругу. Снова занавески, перестановка. Этого он не любил. Он уже на столько привык к тому, что квартира часть его жизни, его собственная частичка, что не мог терпеть внедрения в ее жизнь других лиц. Все дамы, которых он приводил раньше, начинали с этого. И Валечка туда же!
– Давай здесь поставим шкаф, а ковер бросим на пол, – продолжала говорить Валя. Она сняла со стены, эстампы, и повесила на их место часы.
А зеркало, нужно купить новое, сколько лет этому? Оно же все в черных точках!
– Это зеркало моей бабушки, – сказал Виктор. Пусть висит. Давай об этом подумаем позже. Иди ко мне. Он потянул ее за руку к кровати, это был прекрасный ход, закрыть тему, и в то же время сделать это без потерь своего лица, и без приобретения маленьких проблем.
– А ты знаешь, тут мне приснился такой чудной сон. Что к тебе приехали какие-то негры, и забрали зеркало. Я еще тогда подумала, что, может быть, с тобой что-то случилось. Зеркала всегда к несчастью.
Но Виктор пропустил мимо ушей ее слова. Он расстегнул пуговички на ее халатике, и увидев грудь, подумал, а может не так все страшно? Перевесим, не перевесим. Он поцеловал сначала одну, а потом другую грудь, и сняв с себя одежду, оказался рядом с Валей на кровати.
Но странное дело, он вдруг почувствовал безразличие к ней. Он ловил те изменения, которые давал ей полумрак в прошлую ночь, но сейчас горел свет, и Валя была обычной Валей, и никаких змеек по ней не струилось. Виктор постарался скрыть свое замешательство, но разочарование не давало ему это сделать.
– Что-то со мной не то. Наверное, стареть стал, – сказал он оправдываясь.
– Может быть, это и к лучшему, – сказала Валя, и одев халатик ушла, оставив Виктора в размышлении.
– Виктор встал около зеркала и спросил свое отражение, – ну, что с тобой? Что тебе эти негритянские женщины. Ты же и видеть их больше не хотел, а теперь маешься!
– Сам не пойму, – ответило отражение.
Глава девятая
Виктор остался один в комнате. И чтобы не прислушиваться к неприятным ноткам предыдущих минут, он достал свою тетрадь со стихами, вернулся на диван, и стал снова листать ее страницы, наполняя душу восторгом оттого, что тетрадка стала еще толще. Старые две тетрадки не находились, но в этой по памяти были записаны все старые. А вот темы из Африки. Стихи про продавца фруктов, а вот стихи о даме со змейками на голове.
– Клара! – мистическая красавица! Медуза Горгона! – он вдруг поймал себя на мысли, что помнит ее даже, когда не думает о ней. Эта ночь с Валей, может быть, потому она была такой страстной, что в ней присутствовал образ Клары? То он видел змеек, то черные глаза Клары, а то улыбка Вали в темноте казалась ему улыбкой Медузы Аргоны! Значит, все-таки я думаю о ней, – Виктор постарался вспомнить ее образ более детально, и почувствовал, что рядом с чувством восхищения ее красотой в первый день знакомства, он ощущает ее саму. Он помнит ее руки, он чувствует, как она обнимает его. Он чувствует и досконально помнит ее голос, помнит движения ее тела, и это так детально, как не может быть рожденным просто воображением. Виктор словно видел картины связанные с ними двумя. Он ловил себя на мысли что уже путает, что снилось ему, что представлялось, а что было на самом деле. Но этого не было! Значит это просто его фантазии! Но почему так ясно он видит океан, песок и их лежащих на песке, прижавшись друг к другу в страсти?
– Если бы совместить их двух в одной! – подумал Виктор.
Он перевернул страницу и прочел стихотворение, посвященное Медузе, дарящей ему любовь в пучине океана, и убивающей его, чтобы оставить его там навсегда. И при этом, он вдруг ощутил покалывание в руке, он потрогал руку в этом месте и вспомнил, что там, на месте укуса медузы, была его татуировка. Оно полностью восстановилось, и только небольшой шрам виднелся на коже. Странно, он увидел другой шрам, небольшой, но он был на тыльной стороне локтя. И Виктор, глядя на него, вдруг ощутил лезвие ножа и запах крови вытекающей из него, под звуки петушиного крика.
– Что это? – подумал он, стараясь все-таки отделить вымысел от реальности. Но это ему не удалось. Он снова вспомнил сцену в аэропорту, и ощутил провалы и отсутствие общей линии в его днях. Он чувствовал, каким то чутьем, что в этой точке время вдруг утолщало свою нить, а в этой его ручеек тек с одной скоростью и шириной. Он чувствовал, что вместе с ним существовало что-то не то, что-то не логичное и странное. Ему стало плохо от всех этих мыслей, потому что они не выходили на уровень ясности. Они запутывались еще больше, и от этого становилось отвратительно, как во время экзаменов в институт, когда оставалось десять минут до конца письменной, а пример не решался, сколько бы раз он не принимался за него. Он доходил до определенного уровня, а дальше был тупик.
Его разбудил звонок телефона.
– Виктор, это я. Таня. Я на следующей неделе собираюсь в Москву. Может быть, сможем встретиться? – многозначительно спросила она. Посидим, поболтаем, девочки тебе все привет передают. А я, у меня тут такие приключения, ну я тебе потом расскажу. Готовь шампанское…
По-моему, это уже было, – удивленно подумал Виктор, я помню эти слова и свою радость после какого то разочарования.
