– А почему не в основные ворота и не прямо?
– Ты забываешь о моих врагах! Они наверняка подкупили кого-нибудь из стражей и устроят пакость. А то и вообще могут организовать на меня покушения прямо на улице. Так что лучше мне вернуться домой без труб и барабанов.
– Но нас ведь могут принять за молтунов.
– Соорудим вам кепи из остатков моего шарфа. Недоразумения я буду устранять по ходу их возникновения.
– Ну а что ты скажешь о нас любопытным с улицы и домашним?
– Да ничего особенного. Выменял вас на одну из картин. Вы, главное, помалкивайте в кепи и не забывайте обращаться ко мне «тэш». Тем более что вам это вроде как не зазорно получается…
Вот тогда Кремон и решил выяснить о врачах и об уровне их целительского искусства:
– А ты каким уровнем врачебного мастерства обладаешь?
– Да как и большинство: обязательная школа, плюс вторая школа уже после обретения умения Эль-Митолана.
– И можешь сравнить себя с лучшими?
– Увы! До лучших мне далеко! Да и не так просто стать Медиальтом! Для этого надо учиться и учиться всю жизнь, а у меня ведь совсем иные интересы.
– А по соседству с тобой есть эти самые Медиальты? Смогли бы мы у них поучиться?
– А, теперь понятно, к чему ты ведешь…
Сату-Лгав до сих пор не мог поверить, что люди сумели его не просто вылечить, а совершить на его теле десятки сложнейших операций. Причем люди, которые прибыли из той части мира, где сентегов нет и в помине. Здесь, на юге, люди вообще не знали анатомии своих поработителей, и это считалось в порядке вещей. И уж никто никогда не задавался целью вырастить в среде рабов, воспитать хотя бы начинающего специалиста-врача.
– У меня даже мысли не возникает, чтобы какой-то Медиальт соблаговолил с вами хотя бы поговорить на тему обучения. Этих заносчивых снобов в нашем городе всего парочка действующих, да один уже впавший в старческий маразм. Потому и непрактикующий… Но неужели вы и в самом деле хотите обучаться на врачей? Вы же явные воины! Явные искатели приключений!
– И тем не менее ты устроишь нам беседу с Медиальтом?
– Попробую… Но чем ты его можешь заинтересовать? О сведениях об остальном мире и заикаться не советую.
– Да есть у меня некоторые секреты, касающиеся теоретической медицинской магии, которую мне посчастливилось изучать. Так что, я думаю, подобный обмен информацией всегда заинтересует увлеченного своим делом специалиста. Тебе было бы интересно пообщаться со знаменитым живописцем с севера?
– Естественно! Даже и с самым простым не побрезговал бы!
– Вот видишь! Главное, сделать так, чтобы наше знакомство выглядело случайным. А уж дальше, слово за слово, я и сам вашего Медиальта разговорю.
– Ну ладно, попытаемся…
Сату-Лгав стал обучать людей правилам поведения в здешнем обществе. Освещал традиции, рассказывал об истории возникновения разных ритуалов и церемоний, тщательным образом перечислял все законы, мало-мальски могущие пригодиться в повседневной жизни. Его жизненный опыт сказывался и в сфере обучения. Он настолько умело, а порой и с разных точек зрения давал разъяснения сложных явлений, что и тупой, безграмотный ученик мог стать успевающим.
Он сумел убедить людей, что шавасун настраивать не стоит. Потому как такой, не привязанный к роду артефакт стоит невероятных денег, на половину которых три человека смогут жить у него в поместье в полной независимости и достатке многие годы. Хотя самому процессу настройки шавасуна обучил Кашада Низу без всяких просьб или намеков.
А с керечесой Восходящий и сам разобрался, использовав при тренировке два комплекта мраморных шариков. Убойностью уникального оружия и его достаточной кучностью выстрелов мужчины-воины были поражены. Потом и сентег поинтересовался: как, мол, со стрельбой у тебя получается? И готов ли ты будешь по моей команде убить любого сентега, который нам помешает в пути?
На этот вопрос Кашад недрогнувшим голосом ответил, что готов.
По здешним законам, рабы могли носить оружие, и даже, будучи колдунами, стрелять из керечесы, но только в присутствии своего хозяина. И если кого убивали, то вся вина ложилась на хозяина. В дороге следовало остерегаться как засад врагов, так и прочих недоброжелателей. Вплоть до возможного нападения одичавшего от голода беглого раба. Предполагалось, что тяжести Кашад будет нести таким образом, чтобы в случае опасности тут же освободить от ткани обе керечесы, одну передать Сату-Лгаву, а второй воспользоваться самому. Подобной магической мощи двух ружей, по мнению сентега, должно хватить для победы в поединке с целой бандой или хорошо экипированным патрулем неприятеля.
Две керечесы – это предел вооружения для боевого подразделения. Тут и помощи в виде шавасуны не понадобится.
В ответ на это утверждение Кремон напомнил сентегу:
– Ну и что? Ты, вон, с целым разъездом неприятельским один справился. А ведь у них и шавасуна была, и целых две керечесы! Про шейтаров не упоминаю… Имей ты второй футляр с шарами, и нашей помощи не понадобилось бы.
Впервые за долгое время сентег пощелкал клювом и похвастался:
– Так это ж я! И они не ждали засады. А мы так вообще двинемся в обход любой возможной западни.
Большое сомнение у Кремона вызывала имевшаяся у него литанра. Брать ее с собой или не брать? По некоторым намекам Сату-Лгава, порой в городе могли обыскать раба, невзирая на его кепи. И что будет за ношение оружия? Да еще здесь никому не известного? Скорей всего – ничего хорошего. Поэтому Кремон закопал литанру под деревом, а потом показал это место Кашаду и Рионе.
На шестые сутки, к вечеру, когда выздоравливающий пациент стал вставать на ноги и прохаживаться вокруг костра, было принято решение завтрашним утром отправляться в дорогу. Но последнее слово осталось за сентегом:
– Спокойным шагом идти я смогу, это нетрудно. А так как все тяжести понесете вы, уж как-нибудь я от вас со своими длинными ногами не отстану.
Утром тронулись в путь. Впереди, словно на прогулке, шел сентег. На нем только и было, что несколько ремешков да жалкий обрезок некогда длиннющего шарфа. За ним впритык следовал Кашад, загруженный довольно сильно, но не чрезмерно. Третьим ступал наиболее обремененный багажом Кремон. Подобные грузы взваливают только на похасов. Ну и тыл колонны прикрывала Риона. Тоже не шедшая с пустыми плечами. На головах у людей было некое подобие кепи. Аляповато, несуразно – зато чинно и благородно по местным законам. Никто за молтуна не примет.
Поклажи волокли на себе предостаточно. И это учитывая, что трофейные ранцы, часть дешевого оружия и амуницию, снятую с трупов, сентег решительно заставил выбросить.
– Мелочь! Ненужное барахло! – заявил он. – У меня такого валом. Нам главное дойти без потерь и до ночи, а все остальное неактуально. Каждый лишний килограмм – это лишние минуты в дороге.
