– Есть такая пословица: «Скупой и нерешительный платит дважды». И ей в противовес звучит другая: «Кто платит сразу или вперед, тот платит вдвойне».
Неожиданно подала голос девчушка, которая так и оставалась сидеть с краешку стола со своим листочком:
– Обожаю пословицы, но такие слышу в первый раз…
И тут же поплатилась за это. Сату-Лгав указал ей на дверь, и она молча поспешила покинуть холл. Потом сентег поставил полог, чтобы никто из домашних их не подслушал, и поинтересовался у Лейч-Еры:
– Ну что, все сходится? Двойная выгода?
– Да не все сходится, – заявила та, но после этого нервно щелкнула клювом. – Если учитывать все факторы и считать более скрупулезно, то выгода получается не двойная, а даже чуточку больше…
– Вот как?! Ну, тогда наша новая рабыня вообще может есть в доме любые конфеты, какие только отыщет. Честно говоря, не ожидал, что женщины севера настолько умные и сообразительные.
Невменяемый и тут не удержался от поучительного высказывания:
– Причина в распространяемом по всему миру информационном опыте. Ваша империя варится в собственном соку, закостенела в догмах, боится нарушить хоть одну традицию и погрязла в консерватизме. Как итог: мир на краю катастрофы, а вы об этом ничего не знаете.
– Не забывай, у нас все до сих пор уверены, что остальной мир – это безжизненная пустыня, заполненная магическими аномалиями! – резонно заметила сентега. – Да и северяне только недавно сами узнали о катастрофе.
– Ну да… но живи мы вместе, как в глубокой древности, вообще бы не было никакой опасности. Давно бы добрались не только до Марги, но и до Сапфира. А так…
Речи энормианина решительно оборвал хозяин дома:
– Ладно, дальние путешествия подождут. У нас на носу осуществление более простых, приземленных планов. Раз уж наша конклатерра так превосходно сторговалась, то мы теперь обязательно воспользуемся полученным преимуществом во времени. Как только получаем похасы с повозками, сразу отправляемся в Курганд…
Кашад с удивлением повернулся к сестре хозяина:
– Разве за твоим братом в том городе не охотятся?
– Охотятся, еще и как! – ответила она. – Ему внутри стен Курганда категорически нельзя появляться!
– Вот именно! – взмахнул крылом сентег. – Внутри стен! А я туда и не сунусь. Туда отправится с вами мой двоюродный братец. Он там сто лет не бывал, и его никто не узнает. А я буду вас ждать снаружи, в засаде. Вот чувствует моя душа, что по вашим следам парочка, а то и десяток сволочей обязательно увяжется. Там только этим и промышляют.
Невменяемый отыскал, на его взгляд, первую прореху в плане:
– А нас не узнают по кепи? Они ведь сразу своей расцветкой укажут на твой род.
– Ерунда, наденете цвета рода моего кузена по его отцу. Он имеет на это полное право, как и право ехать со своими рабами куда ему вздумается. В том числе и со своей конклатеррой.
– А чем славится Курганд? – поинтересовалась Риона. – Что мы там можем полезное выторговать?
Сату-Лгав пробурчал:
– Разбойниками он славится!.. Чем же еще… Ну а из полезных вещей – изделиями из кожи, производством сбруи для похасов и отменной обувью для людей. Кстати! – он устремился к лестнице на верхние этажи. – У меня есть несколько книг о наших соседях и о Курганде. Так что будет лучше, если вы их прочтете, а потом мы ответим на ваши вопросы.
И вся компания поспешила в библиотеку-кабинет хозяина дома.
Глава 32
Удачливая торговка
На четвертый день после знаменательной продажи шавасуна три повозки отправились в Курганд прямо из поместья рода Тюильи, из которого шли теперь все поставки в дом рода Беерчи. Передней повозкой правил Кашад, которому помогали две женщины из дома Коллекционера, но теперь наряженные в кепи совершенно иных расцветок. Там же восседал и двоюродный брат Сату-Лгава, который довольно уверенно изображал хозяина всего небольшого каравана. Второй повозкой, облучок которой был заранее окружен пологом неслышимости, правил Кремон. Ему составляла компанию Риона. Они обговаривали события последних дней и составляли планы на будущее. В последней повозке находился сам представитель рода Беерчи. И тоже в шарфе цветов его кузена. Правда, сентег прятался под тентом, а похасами управлял один из его семейных рабов вместе со своей младшей дочерью. Эта повозка заметно отличалась от двух передних своей неказистостью и кажущейся дешевизной. Хотя на самом деле борта тоже были обшиты толстыми досками, и для защиты всей повозки использовали несколько артефактов да десяток многоструктурных оберегов. Там хранилось основное ударное оружие отряда: обе керечесы с зарядами. Трофейное, но пострадавшее в бою ружье пока починить не удалось, хотя мастера корпели над ним сутками. При приближении к Курганду третья повозка должна была отстать, да так и затеряться в дальнем пригороде, чтобы отсечь возможную погоню. А чтобы заранее знать, есть ли вообще погоня или ненужное внимание к основной части отряда, сентег собирался находиться отделенным сознанием возле кузена и рабов как во время погрузки ценных раритетов, так и во время отправки их из города.
Накануне Сату-Лгав наведался в поместье рода Тюильи вместе с сестрой. Сделали они это по приглашению владельца обширных земель, который посетил дом Беерчи днем раньше. Тэш Ску-Брайк Тюильи, известный владелец сельскохозяйственных угодий, приезжал за шавасуном и привез деньги. На месте сразу настроили артефакт на сентега, активировали его, а потом устроили небольшой торжественный ужин в честь этого события. Как оказалось, оба представителя родов не раз уже встречались и были знакомы, но в последние три десятка лет ни разу не сталкивались. Зато во время ужина было что вспомнить, что обсудить, чем поделиться и что вынести полезного из общения.
Расставались, подружившись настолько, что Ску-Брайк сразу и идею хорошую подсказал: мол, выезжайте на повозках непосредственно от меня. Пусть и дальний путь получится по Второй дороге, как ее называли, зато более безопасный. Да и ровный путь: Вторая была уложена плотно пригнанными друг к дружке каменными плитами. Кстати, и все остальные дороги здесь называли по номерам и только для лучшего понимания добавляли направление. Например, прямая дорога из плотно утрамбованного щебня и глины между Аллангарном и Кургандом называлась Первой. А та, которая вдоль барьера, пыльная и почти нехоженая, считалась Нулевой. Чем дальше на юг, тем больше номер. Хотя уже ближе к центру нумерация начиналась в обратную сторону и с добавлением буквы «Ц». Ну а вокруг Полюса ко всем номерам дорог добавляли букву «П». Удобно, понятно и никакой путаницы. Главные тракты, ведущие от центра к окраинам континента, вообще имели каждый свое личное имя, созвучное одному из цветов или основным оттенкам.
По Второй дороге движение было не в пример оживленнее, чем по Первой. Потому что здесь уже начинались великолепные угодья, с раскиданными повсюду хуторскими хозяйствами, небольшими поселками и уютными городками. Данные пространства считались наиболее пригодными для ведения сельского хозяйства из-за тучных черноземов, да и урожай большинства культур удавалось собирать по два раза в год.
