— Вы топчете наши земли!.. Вы вводите свои порядки!.. Вы отбираете у людей зерно и продовольствие!
— Потому что вы, — пояснил я, — как королевская власть, не удосужились выйти навстречу и помочь нам в справедливой войне с Мунтвигом. Хотя бы фуражом. Потому и берем сами.
Он почти прошипел:
— Но никто не смеет… Только король…
Я отмахнулся.
— Бросьте, дядя… как вас там. Законное правительство — это я.
Молодой посмотрел на меня со злым интересом, но смолчал, а старший отшатнулся, глаза расширились.
— Это… почему же?
— Моя армия сильнее вашей, — пояснил я. — Вам что-то непонятно еще?
Побледнев, он несколько мгновений смотрел со злостью, наконец проговорил лязгающим голосом:
— Теперь… все… понятно…
— Вот и прекрасно, — ответил я.
Он отступил на шаг, вскинул голову и сказал напыщенно:
— Его Величество король Ринненкампф Твердозубый… как и все лорды королевства… верен императору Мунтвигу!
— Прекрасно, — повторил я. — Второй за сегодня камень с моей души.
Он уже отступил к пологу и собирался переступить на ту сторону, но не удержался, спросил:
— Почему?
— Пришлось бы обращаться, — пояснил я, — как с капризным союзником, а так все проще: грабь и насилуй, страна противника… Доброй дороги, герцог!
Он вышел, за ним отступил и его странный молодой спутник. Зигфрид сказал тихонько:
— Может быть, эту медвежью надо было сбросить?
— Так львиной же нет, — ответил я.
Зигфрид тоже пошел к выходу, но там оглянулся с озабоченным видом:
— Второй какой-то не такой…
— Принц, — ответил я с усмешкой. — Судя по повадкам. Наследник Ринненкампфа.
Он сказал тихо:
— Может… захватить его в плен?
Я покачал головой.
— А что нам и весь Пекланд?
По ту сторону стенки шатра послышались знакомые голоса; Зигфрид тут же выскользнул, я услышал его грозный рык, что вскоре стал мягче, потом еще и еще.
Через минуту полог отлетел в сторону, он сунул голову и спросил страшным шепотом:
— К вам Аскланделла! Пустить или в шею?
Я сказал со скорбным вздохом мученика:
— Разве таких прогонишь? Они вхожи везде, у них право… Впусти, чего уж там. Не то терпели.
Аскланделла вошла, царственная и величавая, как жирафа среди простых зебр, сразу с интересом посмотрела на шкуру, в которую я продолжал кутаться, как гусеница, наматывающая себе кокон.
— Это у вас какой-то ритуал?
— Магический, — согласился я. — Прошу вас, ваше императорское высочество, садитесь, куда вам будет угодно, хоть мне на голову.
Она окинула взглядом меня с головы до ног, словно в самом деле решала, не сесть ли на голову, потом поинтересовалась:
— В чем смысл такого ритуала?
— Вот посижу еще чуть, — объяснил я, — смогу вас домогаться без всякого сопротивления с вашей стороны!
Она поморщилась.
— Надо бы знать, дочерей августейших особ учат с колыбели противостоять любым домогательствам.
— А мне это надо? — спросил я нагло.
Она надменно приподняла брови.
— Но вы же…
— Так я всех домогаюсь, — объяснил я. — Подряд! Подумаешь, в одном из тысячи случаев не сработает!.. Если вас одеть во что-нить попроще, скажем, в обычный костюм простой рядовой графини или баронессы… думаете, кто-то увидит разницу?
Она сузила глаза.
— Ваше высочество, я зашла узнать, какие меры вы предпринимаете, чтобы вернуть меня императору Мунтвигу?
— Уверяю вас, — произнес я с жаром, — самые неотложные. И экстренные. Кстати, вам нужно было проявить больше… гибкости, когда чем-то рассерженный Мунтвиг решил отправить вас сюда!
Она посмотрела на меня свысока.
— Вы полагаете, я должна была так поступить?
— Уверен, — сказал я, — он уже безумно сожалеет. И потому можно ожидать вскоре от него гонца и почетный эскорт для вашего императорского высочества! Соответствующий вашему статусу. Или даже превосходящий.
Она вскинула на меня надменный взгляд.
— Превосходящий? Что вы имеете в виду?
— Да то и имею, — ответил я нагло. — Да садитесь же, а то вы, как служанка перед господином, ожидающим интимных услуг. Еще перепутаю…
Она фыркнула, однако высмотрела стул почище, брезгливо смахнула с него несуществующую пыль и царственно села.
— Полагаете, — осведомилась она холодно, — существует титул выше императора?
— Ессно!
Она спросила полным яда голоском:
— Какой?
Глава 6
Я подумал, наши взгляды встретились, она смотрит насмешливо и победно, я открыл было рот для веского и пространного ответа, видно по моему вдохновленному лицу с заблестевшими глазами, но выпрямился и ответил гордо:
— Знаю, но не скажу. Для себя приберегу. Для остальных же императорский — это и есть потолок! Даже, простите за выражение, крыша. Только я могу прыгнуть выше. В общем, со дня на день жду гонцов от Мунтвига и тут же передам им вас. Про доплату умолчу, не при дамах будь сказано, но будет агромадная!.. С моей стороны, как вы хорошо понимаете.
Она чуть наклонила голову.
— Разумеется, понимаю. Не по вашему рангу принимать у себя особу столь высокого положения.
— Точно, — согласился я. — Мы тут все простые, дикие, пришли на просвещенный Север и сразу раскрыли рты на его чудеса. У вас тут и доспехи лучше, и оружие, и коровы толще, и снег белее…
Она произнесла чарующим голосом:
— Наслаждайтесь видами наших красот, пока вас не перебили. Полководец из вас, как я уже поняла, никудышный. Вам просто везет.
— Значит, — согласился я, — вот такой я счастливый.
— Такое везение не длится долго, — напомнила она холодно. — Как уже сказала, вы никудышный полководец.
Я ответил довольным голосом:
— Как мне повезло!
— Повезло?
— Я всегда мечтал быть хозяйственником, — объяснил я. — Лучшим из управителей.
Она произнесла с нескрываемым презрением:
— Могу доверить вам управлять моей псарней. Той, что поменьше.
— А мне нужней побольше, — ответил я мирно. — Намного больше, принцесса.
Она умолкла; кожа на скулах напряглась, словно в самом деле уловила, что я имею в виду под псарней не только королевство или даже империю, а нечто большее, хотя и трудно представить, что может быть крупнее. Однако по моему виду заметно, что я представляю достаточно отчетливо.
