— Да, ваше высочество… Ой, я не это хотел сказать! Что передать сэру Випперу? Это он сейчас окружил там все.
— Передай, — велел я, — что для демократического государства, основанного на базовых либеральных ценностях требуются каменщики, плотники, но не это гнилье. Сжечь!..
Он вскрикнул обрадованно:
— Будет сделано!
— И пусть отправит донесение отцу Дитриху, — распорядился я. — Количество жертв можно слегка… чуть-чуть завысить. Так это раза в три-четыре. Можно в пять-шесть.
Он кивнул с довольным видом, поклонился и быстрыми шагами вышел из шатра. Через мгновение донесся стремительно удаляющийся стук копыт.
Все любят жечь, подумал я мрачно. Особенно людей, что-то в нас есть эдакое, конкурентное, что ли… Животные одного вида только рычат друг на друга, а мы все выискиваем новые методы, как истреблять друг друга.
Хотя, с другой стороны… может быть, только потому люди и продвигаются так стремительно в развитии? Погибают не только самые прямолинейные люди, но и негибкие системы, громоздкие системы управления, неверные устройства общества…
Через полчаса Норберт вернулся и указал на поднимающийся недалеко за лесом столб черного дыма.
— Все исполнено, ваше высочество.
— А люди?
Он отмахнулся.
— Побросали в огонь. Не стоит специально разводить костер, когда этот зря пропадает.
— Разумно, — согласился я.
— Выступаю сейчас, — сказал он, — с вашего позволения, конечно. Здесь земля очень плодородная, городов много, а уж сел и деревень так и вовсе видимо-невидимо. Приходится на все оглядываться.
— С богом, — сказал я. — Но только не ввязывайтесь в бои, как все чаще делаете! Для этого есть тяжелые войска.
Он кивнул.
— Да, конечно. Это бывает редко, только чтобы не дать врагу уйти. Не стоит, чтобы о нас разносили сведения. Ваше высочество?
— Барон, — ответил я.
Он поклонился и унесся на своем легконогом жеребце, сильном и выносливом, что может мчаться галопом полные сутки, потом отдохнуть час, напиться, и снова можно в галоп…
Утром после двухчасового марша увидели высокую пологую гору, на вершине которой старинный замок, а у подножия большой город Зарликс. Из распахнутых ворот толпами выходят и выезжают на телегах крестьяне, все с женами, детьми и нажитым добром направляются в сторону темного и густого леса, куда вряд ли сунутся злобные захватчики с Юга.
Большинство дорог забиты богатыми повозками. Зажиточные люди торопятся убраться подальше с пути грозной армии южан, но простолюдины бесстыдно таращат глаза, удивляясь стройным рядам наглецов, посмевших в ответ на справедливые и законные притязания их императора править миром, самим явиться в его земли.
Альбрехт пустил коня рядом, я покосился на его невозмутимое лицо, слишком невозмутимое, даже подчеркнуто нейтральное.
— Ну, граф, что вам не так снова?
— Ох, ваше высочество, — ответил он крайне почтительно, — все так…
— Тогда что?
— Да так, пустяки, недостойные вашего высокого внимания.
— Великий человек, — произнес я напыщенно, — велик во всем. Даже когда чешется. Или чешет. Знали бы вы, какой только хренью моей личности не приходилось заниматься!
Он покосился на мое гордое лицо.
— Да уж, не знаю… к счастью. Только не понял… приходилось или не приходилось?
— Я политик, — отрезал я, — мое искусство — говорить так, чтобы в любом случае можно было воскликнуть: я ж говорил, я ж предупреждал!..
Он подумал, кивнул.
— Да уж, успехи ваши в этом деле поразительны. А каким вы были совсем недавно…
— Каким?
— Паладином, — напомнил он, — что жег все гнезда порока и намеревался очистить мир от зла и чудовищ!.. А теперь наш доблестный Растер командует войском троллей, прямо в нашем войске идут колдуны и маги, у Клемента в качества пажа эльфийка, а у Зигфрида…
Я прервал:
— И это знаете?
— Пока только я, — ответил он скромно. — Что делать, вот такой я наблюдательный.
— И никому больше, — предупредил я. — Я работаю над этим.
— Можно поинтересоваться?
Я ответил зло:
— Можно.
— Тогда…
— Это поинтересоваться можно, — уточнил я, — но не значит, что вот так все и выложу. Граф, это вовсе не потому, что не доверяю вам, своему старому другу, хоть и не старому, но как бы другу. Просто сам еще не сообразил, как поступить…
— А в чем сложность?
— Да как поступить, — сказал я неуклюже, — уже знаю, не придумал только, как с наименьшими жертвами. Ну, чтоб и рыбку съесть, и невинность соблюсти. Ну ладно, невинностью готов пожертвовать, я же ради торжества демократии…
Он приподнял бровь.
— Разве стоит так уж долго перебирать варианты? Вы же сами что-то рекли насчет статистики.
— Знаете, — сказал я, — будь этих троллей, эльфов и прочего… единицы, я б поступил… по-государственному. В смысле, лес рубят — эльфы летят. Но троллей оказалось весьма… многовато, как и всяких прочих эльфов. Колдуны тоже, увы, не все злобные выродки, как было бы удобнее. В этом случае не по-хозяйски будет истребить всех и вся, а не использовать во имя.
Он посмотрел на меня остро, как орел из-под небес на растерянную мышь.
— Во чье имя, уже догадываюсь, ваше высочество. Но это говорит в вас не жалкое милосердие, недостойное воина?
Я буркнул:
— Нет, не милосердие.
— Точно?
— Точно, — отрезал я зло. — Я еще достаточно молод и глуп, чтобы о такой хрени не думать. Молодость вся немилосердна! С головы и до, как бы, ног. Просто, мне кажется, милосердие как-то незаметно и довольно хитро вмонтировано в государственную систему правильного правления. И не выковырять.
— А хотелось бы?
— Еще как, — признался я. — Милосердие… даже в самом слове что-то дряхлое, старческое, противное.
Он произнес несколько странным голосом:
— Ого…
— Мы все, — сказал я, — после великих потрясений, выбрались из-под обломков и все еще бродим в темноте, натыкаясь друг на друга и хватаясь за оружие. Думаю, всем нужно выйти на свет, увидеть друг друга такими, какие мы есть, и решить, как нам идти дальше вместе.
Он промолчал, но лицо становилось все тревожнее. Некоторое время ехали стремя в стремя, наконец он спросил негромко:
— Все мы… это кого имеете в виду?
— Вы поняли, — огрызнулся я, — кого имею!.. И даже в виду. Всех этих зеленомордых, остроухих, даже копытных… если такие еще есть. Разумеется, под эгидой человека! Я до истинного равноправия еще не дорос, пока что сперва буду измерять размер и вес головного мозга, но это все-таки лучше, чем доставшиеся от предков титулы. Прогресс нужно прогрессировать неспешно, а то начнутся всякие волнения в среде консервативно настроенных феодалов. Но прогрессировать нужно, а то вдруг соседи обгонят по качеству оральных свобод?
