Я в бессилии огляделся с окровавленным мечом в руке, потом опустил взгляд на распростертого телохранителя.
— Идти сможешь?
Он ответил дерзко:
— А зачем? Я могу принять смерть и лежа.
— Это не совсем героическая поза, — напомнил я. — Ты в такой и появишься в Валгалле, или куда вам там заносит. Не стыдно?.. К тому же я предлагаю жизнь. Тебе и твоим соратникам, что охраняют покои на верхних этажах.
Он, опираясь на руки, с трудом поднялся, покачнулся, но устоял. На лице отразилось сомнение.
— Жизнь?.. А зачем она, если мы не исполнили долг?
— Вы исполнили, — возразил я сурово. — Дрались до конца. Но город уже захвачен. Дворец, по сути, тоже. Ты можешь глупо и бесцельно умереть сейчас, но можешь спасти жизни своим друзьям, что сейчас там наверху приготовились к короткому бою и быстрой смерти.
— Жизнь, — проговорил он с пренебрежительной усмешкой, — это короткая прогулка перед вечной смертью.
— Но жизнь, — возразил я, — может выкинуть такое, что может пригодиться! А ты уже не увидишь. Ладно, философ, веди наверх!
Он кивнул в сторону широкой лестницы.
— Вам кажется, что она ведет в подвал?
— Умничаешь? — сказал я с интересом. — И в то же время готов расстаться с головой?.. Не перестаю удивляться человекам… Иди вперед и кричи там, что сопротивление бесполезно. Мы достаточно пролили крови, я не хочу заливать ею и верхние этажи.
Он сказал с насмешкой:
— Зальете позже.
— Зачем? — возразил я. — Зачем мне пустой город?.. Все могут разойтись по домам.
— Они живут при дворце, — напомнил он.
— С этим сложнее, — признался я. — Оставить всех здесь не рискну.
Он сказал почти с сочувствием:
— И пытаться не стоит. Все мы поклялись защищать дворец до последней капли крови.
Я сказал с нажимом:
— Вы поклялись защищать дворец, имея в виду людей в нем! Короля, его семью, фрейлин, придворных, что сами не умеют и хлеба себе отрезать. Но не камни, из которых построена эта громадина. Так вот, все гражданские лица, то есть кто не в доспехах и без оружия, останутся не только живы, но в их отношении не будет никакого насилия, понял?.. Мне нужно дружественное королевство, а не залитое кровью и заваленное трупами. Понял? А теперь давай иди, а то мы слишком долго болтаем, мои люди уже злятся.
Он покосился на пышущих гневом моих рыцарей, снова посмотрел на меня.
Что-то в его лице менялось, он проговорил с запинкой:
— Но… почему я должен… поверить… что вы говорите правду?
— Слово чести, — сказал я. — Слово чести Ричарда Завоевателя!
Он насмешливо искривил губы.
— Слово чести от лживого южанина?
Со стороны моих рыцарей послышался гневный ропот и звяканье мечей.
Я почти прошипел:
— Ладно, не верь. Но в то, что мне выгоднее оставить здесь всех в живых, ты веришь?
Он подумал, глядя на меня, кивнул.
— Да.
— Тогда веди! Тебя как зовут?
— Артур фон Хольмстон.
— Ого, рыцарь?
— Да.
— Тогда ведите, сэр Артур. И постарайтесь спасти ваших друзей от бессмысленной гибели.
Он вздохнул и пошел по лестнице нетвердой походкой, еще и сильно прихрамывая. Три ступеньки одолел, цепляясь за остатки чести, потом все-таки ухватился за перила.
Я двигался на расстоянии пяти-шести шагов, а за мной тесной группой — остальные во главе с Зигфридом и Сулливаном. Я время от времени показывал им требовательным жестом, чтобы не подходили ко мне слишком близко, могут помешать переговорам, это дело деликатное, их может провести только самый деликатный и даже местами нежный человек на свете…
На втором этаже сэр Артур коротко переговорил с охранниками. Те смотрели в мою сторону с вызовом и хватались за рукояти мечей.
Я сказал миролюбиво:
— Ребята, это не ваша вина, что судьба повернулась к вам задом. Переждите, вдруг повернется точно так же к нам?.. И победа будет за вами?
Артур оглянулся, кивнул с благодарностью.
— Ваше высочество… они могут уйти по домам?
— Если у них есть дома, — ответил я.
— Оружие им оставить?
Я покачал головой.
— Что мы, мужчины, без оружия?.. Пусть уносят. Но помнят, что оружие бывает опасно и для тех, кто с ним не расстается.
Он снова повернулся к ним, тихо переговорил, и они начали по одному проходить мимо меня, опустив головы и не поднимая взгляда.
Когда ушли все, я велел Сулливану:
— Проверьте все комнаты на этом этаже.
— А вы, ваше высочество?
— Мы с Зигфридом посмотрим, — ответил я, — что наверху. Не беспокойтесь, Зигфрид не даст и пылинке упасть на меня. Разве что та будет размером с потолочную балку.
Он фыркнул, но с обнаженным мечом и отрядом своих вассалов за спиной пошел заглядывать в каждую комнату, а я поднялся с Артуром и Зигфридом на третий этаж.
Артур остановился на последней ступеньке, лицо стало бледным, на лбу показались мелкие капельки пота.
— Ваше высочество, — сказал он с запинкой, — мне кажется, вы все-таки человек чести…
— Ну-ну, — сказал я.
— Здесь покои принцесс, — произнес он тихо. — Когда Его Величество король Леопольд поспешно ушел через потайной ход, принцессы просто не успели…
— Почему?
— С той стороны запечатали вход, — пояснил он.
— Мерзавец, — сказал я с сердцем. — Побоялся, что нежные девочки в длинных платьях затруднят бегство?
Он промолчал, но понятно же, что с женщинами, у которых шлейфы платьев по сорок ярдов, как положено принцессам, далеко не убежишь. И вообще не убежишь.
— Ладно, — сказал я, — может быть, король поступил правильно.
Он посмотрел на меня с вопросом.
— Ваше высочество?
— Принцесс он захочет выкупить, — пояснил я. — Для этого ему нужно сперва спасти свою шкуру. Это правильный для политика поступок. Для мужчины позорный, но для политика в самый раз.
Он чуть поклонился, на лице наряду с сомнением проклевывется и надежда, что да, король поступил мудро, чтобы спасти всех, а так бы погубил и себя и принцесс.
Зигфрид за спиной сопел, чесался, хрюкал, я поднялся на последнюю ступеньку и поинтересовался:
— Вот та их дверь?
— Это старшей, — пояснил Артур. — Но, ваше высочество…
— Я буду предельно вежлив, — оборвал я.
