– Конечно. Но рост их силы не очень быстрый, а времени с их появления прошло не так уж и много. Думаю, справлюсь.
– Может, мне с тобой поехать? – предложил друг. – Я с ними уже дело имел, так что помогу.
– Не стоит. Ты ведь знаешь, я на рожон не полезу. Для начала присмотрюсь, что к чему, и, только если буду сильнее мертвяков, стану клинком махать, а нет, вернусь назад, и вместе решим, что дальше делать.
– Смотри сам. Но если хоть на миг в себе засомневаешься, прыгай на коня и скачи во весь опор в замок. Не надо недооценивать опасность и героя из себя строить.
– Договорились.
На следующий день восемь готовых ко всяким неожиданностям наёмников, охотник Фредрик и я направились в сторону поместья покойного барона Пертака. Над головой висели тёмные угрюмые весенние тучи, которые были готовы в любой момент разразиться громом, молниями и дождём. Снова плохая грязная дорога, почти тропа. Пара обезлюдевших графских деревень на нашем пути. Переправа через топкую речку с каким-то совсем простецким названием. Километры пути, похожие один на другой, и никаких особых впечатлений, о которых стоило бы упомянуть.
К родной для богатыря Глуха деревне прибыли ближе к вечеру. Она находилась в пяти километрах от жилища «домашнего» барона, и рядом с ней дорога улучшилась, стала шире, и земля была утрамбована копытами лошадей и колёсами повозок. Однако свежих следов на ней не было. Мы остановились на околице и прислушались. Собак не слышно, да и всех остальных звуков, которые должны быть в деревне, не слыхать, ни мычанья коров, ни голосов. Тишина, которую впечатлительный человек мог бы назвать мертвецкой и после этого содрогнуться от страха. Мне, надо сказать, тоже было не по себе. Но до темноты было ещё около двух часов, и, не желая показать перед настороженными наёмниками, которые тоже кое-что имели из оружия против нежити, своей слабости, я решительно спрыгнул с лошади.
После этого я погладил нервно переступающее с ноги на ногу верховое животное по морде, успокаивая:
– Тихо. Тихо. Спокойно.
– Что делаем, господин граф? – с усмешкой, видимо ожидая увидеть страх молодого аристократа, спросил меня старший над воинами, десятник Юр Кипа, кряжистый усатый мужик с полным лицом.
– Мы с Фредриком в деревню, – ответил я, посмотрев на охотника, который слезал со своего конька, – а вы пока нас здесь подождите. Если что, будьте готовы к тому, что придётся удирать. До ближайшей деревни пятнадцать километров, а там всё тихо. Так что, если будем драпать, отсидимся там.
– Понял, – ответил десятник. – Но я с тобой пойду, господин граф, а силача, – он кивнул на Фредрика, – здесь оставим. А то, не дай боги, убьют тебя, и доказывай потом, что ты сам в лапы мертвяков пошёл, а не мы тебя бросили. Мы наёмники, и для нас репутация – это всё.
– А есть с чем пойти?
– Найдётся.
Десятник ловко спрыгнул на землю, передал поводья лошади одному из своих парней и оправил кожаную куртку-накидку, под которой у него звякнула кольчуга. После чего он отстегнул от седла чехол для дротиков, открыл его, и в руках Кипы оказалось короткое копьё с серебряным узорчатым наконечником в виде острого широкого листа.
– Хорошая вещь, – отметил я. – Наверное, дорогая?
– Да уж, – прокряхтел Юр, – не из дешёвых. Мы когда на северо-востоке Эранги наёмничали, у каждого воина такое оружие было, цена двадцать иллиров, но копьё того стоит. Ладно, не об этом сейчас разговор. Пошли?
Я оправил свою накидку, подтянул ремень, на котором висел корт, в правую ладонь взял кинжал с закрытой витой гардой и тридцатисантиметровым клинком, на лезвии которого было выдавлено шесть рун, и кивнул:
– Да.
Мы вошли в деревню и двинулись по основной улице, вдоль которой и лепились все убогие жилища местных крестьян – приземистые деревянные срубы без окон. И на двери первой же такой избы десятник и я заметили длинные полосы, следы когтей, словно по толстым доскам дикое животное скреблось. Кипа толкнул дверь, но она была заперта изнутри. Тогда он постучал в неё и спросил:
– Эй, хозяева, есть кто дома?
Внутри шуршание и испуганный женский голос:
– Есть. А вы кто?
– Подмога. Мертвяки где?
– Не знаем. Мы уже три дня не выходим, боимся. Мужик мой вышел – и всё, с тех пор ни слуху ни духу. Видать, погиб, а у нас ни питья, ни еды. Помогите!
Женщина заплакала, а десятник прикрикнул:
– Цыц, баба! Поможем.
После этого, поняв, что в этом месте полезной информации не получим, мы направились дальше. Все дома слева и справа были закрыты на запор изнутри, а в них находились перепуганные местные жители. Мертвяков пока видно не было, и мы вполне спокойно дошли до маленькой площади в центре деревни. Здесь находился дом старосты, и именно в этом месте нам попались первые восставшие из могил люди.
Честно говоря, я ожидал чего-то необыкновенного и жуткого. Но всё оказалось вполне обыденно, местной нежити до голливудских монстров и спецэффектов было далеко, в зрелищности они им проигрывали. Однако, в отличие от киношных мертвецов, деревенские были настоящими, и о том, что они близко, нас сначала предупредил омерзительный запах гниющей плоти и крови, а затем звуки чавканья, словно свиньи хлебают своё варево.
На самой площади было пусто, и только пятна засохшей сукровицы, свернувшейся в бурые комки, и клочки простой серой холстины, которые валялись вокруг, говорили о том, что здесь произошло нечто плохое. Мертвецы, видимо, находились за домом старосты, оттуда шло основное зловоние и звуки. И переглянувшись с Кипой, мы направились туда. Шаги наши были почти неслышны, и, повернув за угол деревянного дома, за его срубом мы обнаружили восставших мертвецов.
Умертвий было трое. Они нависли над телом какого-то бедолаги, рвали его на части и запихивали кровавые куски мяса себе в рот. Это значило, что они находятся в третьей стадии своего развития. Первая – просто убийство любого живого существа. Вторая – уничтожение разумного живого существа. Ну а то, что мы наблюдали, – это уже потребление крови и органики для преобразования мёртвого тела в более удобную и быструю мертвецкую модель, пока ещё относительно слабую и с которой можно бороться, разумеется, если есть чем, и не очень сильно бояться.
Тем временем твари почуяли живых людей. Они оторвали свои морды от трупа и посмотрели на нас. Мы, соответственно, на них, и зрелище это было очень отвратительное. Лица мертвяков напоминали человеческие, но из-за того, что разлагающаяся плоть, в которой копошились толстые жирные черви белого цвета, отваливалась от костей, они напоминали какие-то слоёные пироги с начинкой. Бр-р-р! Мерзость! А тут ещё и зубы, гнилые пеньки на свежих клыках, отросших после того, как трупы выбрались из своих могил. Глаз при этом у них не было, они уже давно разложились. Волосы на черепах редкие и свисали клоками. На голове виднелись проплешины, а у одного через дырку в темечке даже мозг проглядывал, и в нём шевелилась некая чёрная субстанция. А ещё что привлекало внимание – это руки, на которых вместо пальцев находились когти.
