Ранее городок Дебальцево, в котором мы сейчас находимся, представлял собой важный железнодорожный узел, а сейчас километров на сто вокруг это одна из самых заселённых местностей в округе. В том самом злосчастном 2013 году, когда пришла чума, местный градоначальник собрал в Дебальцево окрестный народ и, пытаясь хоть как-то защититься от безжалостной болезни, приказал огородить часть городской территории стенами из железобетонных блоков. Техника у горожан была, стройматериала – достаточно, и в считаные дни вокруг железнодорожной станции возникли весьма неплохие укрепления. После этого местные жители приступили к отстрелу всех, кто пытался приблизиться к стенам. Правда, такие радикальные меры самозащиты от чумы их не спасли. Болезнь всё же проникла за охранный периметр и, как ей и положено, выкосила практически всех людей в городе.
Однако позже выстроенные жителями укрепления и большие запасы продовольствия на станции помогли выжившим перебедовать времена Хаоса и стали основой для создания нового города, который, как и прежде, оставался важным транспортным узлом. Железная дорога смутные времена не пережила, а вот автомагистрали частично уцелели. Именно в Дебальцево на протяжении всего лета и осени каждый месяц проходила торговая ярмарка, на которую стекались купцы и покупатели из Донецка, Луганска, Стаханова, Макеевки, Донского Царства и даже далёкого Днепропетровска. В общем, городок был весьма приличным, население – около двадцати тысяч, мастерские, торговые лавки и, самое главное, хорошо подготовленная боевая дружина в три сотни бойцов, готовая обеспечить порядок, а в случае нападения защитить свои дома и местную власть.
Мы прибыли в этот городок вчера и на ярмарку, которая прошла две недели назад, не успели. Следующая должна была пройти ещё через две недели. Ждать этого события нам было некогда, у нас совершенно другая цель. Но на некоторое время задержаться в Дебальцево всё же пришлось, так как появилась конкретная информация о тех местах, куда мы намечали продвигаться.
Как только наш караван вошёл в город, нам отвели площадку в стороне от домов. Люди стали устраиваться на новом месте, а я в сопровождении Астахова и Татаринцева направился в городскую управу, которая занимала бывшее здание железнодорожного вокзала. Следящие за порядком в городе люди из городской дружины провели нас в небольшой кабинет, где перед нами предстал сам градоначальник, Иван Приходько, невысокого роста коренастый человек лет около пятидесяти, несмотря на летнюю жару одетый в толстую безрукавку из серой собачьей шерсти. Видимо, Приходько страдал ревматизмом.
Поначалу всё происходило стандартно и вполне нейтрально: приветствия, расспросы про дорогу, товар и обмен мелкими новостями. Обычная практика в подобных ситуациях – присмотреться к человеку и определить, кто он такой в этой жизни есть. Между нами идёт неторопливый разговор, всё неплохо, но вот когда речь заходит о цели нашего дальнейшего путешествия, градоначальник начинает громко хохотать, причём настолько заразительно и от души, что мы и сами стали улыбаться.
С минуту Приходько смеялся и остановился только оттого, что ревматический спазм стрельнул ему в бок. Прижав правую руку к телу, он остановился, утёр со лба выступивший пот, выпил из стоящего рядом с ним графина водички и сказал:
– Извините, нервишки пошаливают, а тут вы. – Он издал ещё один короткий смешок и спросил: – Ох, вы и чудики, купцы, вы хоть понимаете, куда свой караван вести хотите?
– Имеем такое представление, – сказал я.
– Короче, – градоначальник оглядел нас троих, – излагайте свою версию того, что вы про Харьковскую область знаете, а потом я расскажу вам то, что там происходит на самом деле.
Пожав плечами, я начал говорить:
– Шесть лет назад с нашим радиоцентром в Краснодаре на связь выходила Харьковская радиостанция. На то время в городе всем заправляли одичавшие бандиты и какие-то сектанты, а в сельской местности было несколько больших поселений. Также от переселенцев из Луганска мы знаем, что банды объединились и начали захват всей области. Последние новости из тех краев были получены три с половиной года назад.
– Ха! – усмехнулся Приходько. – Кое-какая информация у вас есть, только она однобокая и сильно устаревшая.
– Тогда, может быть, объясните, что мы не знаем?
– Это конечно, объясню. Первое: наш город – это последний оплот цивилизации, дальше к северу начинаются совершенно дикие места. Второе: караван туда пройти не сможет, все дороги порушены, а мостов через Северский Донец и Оскол нет уже давным-давно. До Артёмовска вы хоть и с трудом, но дойдёте, а вот за ним проходимые места заканчиваются. Третье: те мародеры, сектанты и бандиты, которых вы поминали, – самые настоящие звери и нелюди. С ними у вас никакой торговли не получится. В лучшем случае вас сделают рабами, а в худшем попросту в жертву их поганому богу принесут. Четвёртое и последнее: я не дам вам отвезти этим тварям боеприпасы. Хотите, можете здесь расторговаться, и прибыль получите очень хорошую, а нет, тогда поворачивайте домой или ищите обходные пути. Эти варвары уже третий год подряд по зиме к стенам нашего города приходят, и только то, что у нас есть огнестрельное оружие и минометы, ещё как-то их сдерживает, так что мне совсем не нравится ваша идея похода к Харькову.
– Понимаю, только дикостью нас пугать не надо, мы её на своём веку повидали достаточно.
– Да ни хрена ты не понимаешь, купец! – Градоначальник сорвался на крик. – Это уже не люди, не человеки, прямоходящие и разумные. Нельзя объяснить то, что мы видели в эту зиму. И нет таких слов, чтобы передать всё то омерзение при их виде и весь тот страх, который мы испытали. Вижу, вы люди военные, выправка ваша заметна. Вы с «беспределами» воевали?
– Да! – Дружный кивок троих.
– Так вот, «беспределы» по сравнению с этими выродками сущие дети. Поверьте моим словам и забудьте про поход на север, а вернувшись домой, предупредите своих начальников, что скоро север сам придёт к ним, и пусть они будут готовы встретить его со всеми своими пушками, танками и солдатами.
– Что, все настолько плохо?
– Не то слово! В эту зиму мы потеряли больше ста человек, и это при том, что у варваров почти не было огнестрельного оружия. Они приходят мелкими группами, не более десяти – двадцати воинов, все разукрашены татуировками, а вооружены луками, метательными дисками, пращами и дротиками. Лошадей не признают, передвигаются на лыжах или пешком. Ненавидят собак и домашнюю живность и говорят на странной смеси русского, украинского и блатной фени, при этом зачастую переходят на рык или язык жестов.
– Так, значит, дикари приходят со стороны Харькова?
– Да, они идут из тех мест.
– А что пленные?
– За три зимы наши дружинники живьём ни одного взять не смогли. Пару раз разведчики почти хватали кого-то из них, кто в бою был ранен, но те кончали жизнь самоубийством.
– Извините, господин градоначальник, но при всем моём к вам уважении, то, что вы рассказываете, ничем не подтверждено, и поверить в это трудно.
