– С Трабзоном сейчас перемирие, Саня. Может быть, подождешь, пока всё утрясётся?
– Нет, – покачал я головой, – и так времени много потерял, больше года ждал, а теперь надо поторопиться.
– Подругу вытянуть хочешь?
– Да, её и ребёнка своего.
– Так куда торопишься, ведь сам же говорил, что не любишь её?
– Верно, но любовь – отдельно, а уважение и глубокая симпатия к этой женщине – тоже отдельно. Не знаю, как это объяснить, Иваныч. Мне с ней рядом хорошо было, спокойно, и это тот редкий случай, когда ты всегда рад человеку, смотришь на него – и сердце радуется, что он с тобой рядом. Тоскую я по этим ощущениям. Опять же ребёнок у нас есть, и, как радио вещает, положение моего тестя Кары в Трабзоне нестабильное. Мэр тамошний с нами мира захотел и может по наёмнику ударить, а в таких делах его семью задеть – как два пальца об асфальт. Да и если рассуждать чисто по-деловому, чем быстрей эту тему разгребу, тем быстрей смогу заняться другими своими делами. Выручай, Иваныч.
– А чего к Захарову или Стахову не обратишься?
– Слишком они хитрые, втянут в блудняк свой шпионский, а потом из этой ямы не вылезешь. С тобой надёжней, ты всё же человек без двойного дна, и я тебе верю.
Полковник достал портсигар, не торопясь вынул длинную турецкую папироску, закурил, с полминуты помолчал и наконец изрёк своё решение:
– Сделаем. Через три дня в Трабзон «Цезарь Куников» с «Ладным» идут, посольство повезут, и наше начальство сейчас как раз решает, кого от СБ отправить. Я пробегусь к генералу и сам в посольство набьюсь, а ты со мной как секретарь и порученец отправишься. Считай, что повезло тебе, Саня.
– Благодарю, Иваныч. С меня причитается.
– Забудь, я помню, кто меня из последнего боя на себе вытянул. Завтра в полдень будь с вещами возле моего дома.
– Понял.
Ерёменко затянулся, пыхнул ароматным дымком и поинтересовался:
– Какие планы, во что думаешь свою молодую энергию вкладывать?
Я кивнул на чашку с чаем, стоящую на столе:
– Планов много, командир, но как из Трабзона вернусь и житьё своё налажу, тогда этим и займусь.
– Чай? – удивился полковник.
– Он самый.
– А ну-ка, объясни. Интересно, что ты задумал.
Ухмыльнувшись, я заказал ещё чашку чая и начал излагать Ерёменко свою идею:
– В историю вдаваться не буду, Иваныч, это не очень интересно, а вот реалии сегодняшнего дня затронуть придётся. Чай – это такой товар, который русскими царями в своё время был признан стратегическим ресурсом. На территории нашей Конфедерации единственное место, где он сейчас выращивается, – Новороссийск, и то, что дают тамошние хозяйства, – только пятнадцать процентов людских потребностей, так что пока рынок свободен.
– И что? Ты хочешь войти в долю к кому-то из приморских купцов?
– Нет, хочу возродить старые производства в Адлерском и Верхнехостинском совхозах. Наши морпехи местность в районе Сочи в этом году окончательно зачистят и к весне, если с турками будет подписан мир, оттянутся к Адлеру. Пока тамошние земли никому не нужны – всё же пограничье, а я – раз – и вклинился. Затраты на первое время будут небольшими, около девяти тысяч золотых. Но если денег в деле окажется больше, то и результат будет лучше. Со временем, если всё неплохо сложится, конкурентов с рынка вытесню, а чуть позже и под себя подомну. Сейчас оптовая цена на чай – один золотой конф за килограмм, а два совхоза, которые я подниму, уже через три года смогут дать пятьдесят тонн продукции.
– Пятьдесят тысяч монет?! – Ерёменко был искренне удивлён.
– Чуть меньше, но каждый год доход будет составлять от десяти до пятнадцати тысяч золотых конфов. Я думаю, что рынок насытится, и цена несколько упадёт.
– Ты считаешь, что по качеству сможешь сравниться с теми сортами, что есть сейчас?
– Запросто, и знаешь почему?
Полковник вопросительно посмотрел на меня, и я продолжил:
– Потому что мой чай будет краснодарским.
– Не понял.
– Объясняю. Почему люди пьют чай? По той простой причине, что он имеет теин, чайный кофеин, а наш чай, ранее выращиваемый в Краснодарском крае, это самый северный сорт в мире, и не знаю почему, в нём самый высокий процент этого бодрящего вещества. Такой концентрации кофеина даже кофе не содержит. Недаром ещё в советское время именно краснодарский сорт чая среди каторжан, заключённых и работников умственного труда считался самым лучшим, так как был самым крепким, а производился он именно в районе Адлера, Верхней Хосты и Дагомыса. Более нигде и ничего подобного этому сорту вырастить не удалось, и те сорта, что сейчас под Новороссийском выращивают, всего лишь жалкий заменитель настоящего чая.
– А рабочих где возьмёшь? А технологию производства? А семена или саженцы?
– Рабочих найду, не проблема. По лагерям беженцев проедусь, там нормальных и трудолюбивых людей хватает. С технологией тоже всё в норме, там нет ничего сверхъестественного, и высокотехнологического оборудования не требуется. На каждый процесс имеется подробное описание: посадка, выращивание, сбор, завяливание, скручивание, ферментация, сушка и сортировка. Единственная проблема – сами чайные кусты и семена, но и здесь есть несколько хороших вариантов. Пока это только план на весну, ещё предстоит в те края съездить, землю у государства откупить и подобрать себе хорошую команду из серьёзных людей, желательно из отставников нашей бригады. Сам я это дело конечно же не потяну, да и ограничиваться только чаем желания нет.
– В торговле себя попробовать хочешь?
– Точно так, командир. Хочу снарядить конный обоз и пройтись с дальней разведкой в сторону Московской области, на Украину или в Ставрополье. Разумеется, всё это делать при полной поддержке СБ, с которой я, как честный гражданин и патриот, готов сотрудничать. Опять же все эти движения хочу через тебя провернуть. Ты как, Иваныч, окажешь содействие?
– Почему бы и не помочь. – Ерёменко посмотрел на часы. – Если у тебя с проводкой торгового каравана в дальние земли всё выгорит, то и у меня по службе дела лучше пойдут. Баш на баш, как говорится, и это меня устраивает. Тебе – поддержка и зелёный свет на границах, а нам – информация и контакты в других населённых людьми анклавах. Всё по-честному.
– Значит, предварительно договорились?
– Договорились. – Полковник встал, оглядел меня и произнёс: – Хорошо с тобой, Саня, оптимизмом от тебя заражаюсь. Но мне пора, дел на сегодня ещё много. У тебя, кстати, одежда гражданская есть, чтоб в посольстве как человек выглядеть, а не как бродяга лесной?
– А чем эта плохая? – Я тоже встал.
– Фасон не тот, – усмехнулся Ерёменко. – Ты ведь за женщиной едешь, а значит, должен выглядеть с иголочки, модно и стильно. Держи, – он сунул мне в руку цветную картонную визитку, – через пару кварталов по улице магазин «Анастасия», самый лучший в столице. Приоденься, и денег не жалей. Бывай, Мечник, до завтра.
